Кэйлан был убежден, что на их след инаарских стражников вывел именно тот человек из корчмы, а позже сам нашел их в лесу. Видимо, награды он так и не получил. Одноглазый выдал ведьмин след, но империя обошла его стороной, и, охваченный яростью, он решил сам выследить пару. Да, это вполне возможно.

И все же, это предложение от Марион – просто забота или в нём скрывается нечто большее? Кэйлан никак не узнал бы правду, если бы не попробовал.

Он выхватил флягу и сделал пару больших глотков. На языке остался приятный вкус мяты. Сносно.

– Где твоя сила?

Марион смотрела на него испепеляющим взглядом. На мгновение ему показалось, что сейчас она точно продемонстрирует свою мощь. На нём.

– Её нет.

Она отвернулась к костру, подставляя руки ближе к пламени, чтобы согреться.

– Когда война закончилась, маги заключили договор о мире, а я была принята новоизбранным императором Инаарии как советница. Тогда это интересовало меня. Я чувствовала ответственность за магический мир. И чтобы такого никогда более не случилось, я отказалась от большей части своих способностей и приняла на себя ношу служения императору Циону.

Кэйлан кивнул, представляя высокий императорский трон, на котором сидит пышный мужчина средних лет. А за ним, в тени престола стоит она. Женщина с черным взглядом и невозмутимым выражением на точёном лице.

– И её нельзя вернуть? – то ли с надеждой, то ли с облегчением задал вопрос парень.

Он был бы рад, если бы она отказалась от неё насовсем. Тогда гонения на неё прекратились бы, она могла бы спрятаться где-нибудь далеко отсюда, начать тихую, спокойную жизнь. С ним, например.

Он покачал головой на свои мысли. Пара длинных кудрей упали на глаза. Марион протянула руку и аккуратно убрала волосы назад.

– Не думал подстричься?

Он молчал, пристально наблюдая за ней.

– Её можно вернуть. И я сделаю это.

– А…

– Последний вопрос, – перебила она его. – С умом.

– Почему я всё ещё с тобой?

Марион задумалась. Треск костра нарушал тишину, воцарившуюся между ними. Словно тонким, неосязаемым куполом накрыло парня, в ожидании ответа женщины. Он наблюдал как она задумчиво следит за языками пламени, перебирая в голове ответ, составляя его, словно пазл.

– Твоя наивная вера в справедливость и мир, которыми я когда-то тоже жила, твоя искренность и чистота, которые я давно потеряла… ты стал напоминанием о том, ради чего я когда-то отказалась от магии и служила императору. Внутри тебя пламя, которого когда-то лишили меня.

Она улыбнулась, взглянув на юношу. Мягко взяла его за руку. Кэйлан расслабился, ощутив прикосновение, и смущенно опустил взгляд на переплетённые руки.

– И несмотря на свою неопытность, ты обладаешь редким качеством – ты не боишься видеть во мне не врага, а союзника. Я чувствую, что в этой чистоте и искренности есть сила, которая убеждает меня – даже в самом жестоком мире остаётся место для сострадания и надежды.

Кэйлан кивнул, удовлетворённый ответом. Внутри него затрепетали нежные чувства. Он улыбнулся ведьме, сжав её руку в ответ.

– Если ты видишь во мне того, кто поддерживает твою веру в то, что мир, свободный от жестокости, все еще возможен, то будет так. Я буду рядом, буду помогать тебе строить мир без зла и разрушений. Столько, сколько тебе потребуется, хоть всю свою короткую человеческую жизнь, – выпалил Кэйлан, боясь нарушить столь интимный для него момент.

Больше всего на свете он хотел бы сейчас услышать её согласие. И тогда он никогда бы не был одинок, у него была бы значимая цель. Подле Марион в нём просыпается сокрытая ранее сила, нерушимый дух.

– Скоро рассвет, – тихо заметила женщина, наблюдая за багровым заревом на горизонте.