Чуть вглубь переулка, сразу за домом Шермахеров, стояла землянка. Я сейчас уже не помню, кто в ней жил. В 1956 году или в 1957 году эту землянку купил попавший под первую волну хрущевского сокращения армии, затем приехавший работать на целину капитан Навдуш. Меньше чем за год на месте землянки стоял уже добротный дом. Сын его Вовка тоже оказался в нашей команде. Правда, прожила семья Навдуша в Щучинске недолго, где-то около четырех лет, и уехала на какую-то новую стройку. Более подробно об этом человеке я написал в главе «Сестра».

По другой стороне улицы ближайшим к нам был стоящий напротив дом Николая и Анны Кириенко. Очень хорошие были соседи. У моих родителей с ними никогда не было никаких конфликтов. У них было четверо детей – Витька, Галка, Танька и Колька. Двое старших по возрасту были ближе ко мне – Витька на год и Галка на два года младше меня. Танька была на год младше моего брата Лешки, а Колька был совсем ребенком.

Дядя Коля Кириенко всю войну пробыл в плену. Многие побывавшие в плену затем оказывались и в наших лагерях. Но он этой участи избежал, так как командир части, освободившей их из плена, сразу зачислил всех в действующий состав своих подразделений. Демобилизовался Николай Кириенко с чистыми документами фронтовика. Поэтому об этой, пленной, части его биографии знали очень немногие. Про войну он никогда сам речи не вел, да и не поддерживал разговоров с другими собеседниками. Но как-то я, будучи почти выпускником техникума, все-таки вывел его на разговор про плен. Не знаю почему, но ко мне он относился очень уважительно и, наверное, поэтому все-таки раскрылся. Конечно, многого он мне не рассказал. Но информация для меня оказалась, по тому времени, очень интересной. Попал он в плен в первые дни войны. Немцы тогда еще находились в эйфории «блицкрига», им нужна была дармовая рабочая сила, поэтому к военнопленным относились довольно лояльно. Их загрузили в вагоны и отправили в Германию. Он считал, что ему очень повезло, так как сразу попал в качестве батрака в богатую немецкую крестьянскую семью. В гитлеровской Германии был установлен порядок – крестьянской семье взамен ее члена, призванного в армию, в обязательном порядке выделяли работников из числа военнопленных. В то время он был двадцатилетним парнем, по натуре очень покладистым и работящим, поэтому, вероятно, такой работник вполне устраивал немецкого хозяина, и он в этой семье прожил практически всю войну до самого освобождения. Своего немецкого хозяина дядя Коля плохим словом никогда не вспоминал. Говорил, что работой не «гнобили», кормили тем, что ела и хозяйская семья. Кроме того, хозяин отбил несколько попыток местной комендатуры отправить его концлагерь.

Работал дядя Коля машинистом дизельной насосной станции, которая располагалась на озере Щучье и поднимала воду в резервуар, который стоял на малой сопке (первой со стороны казачьего района города). Оттуда вода по трубам текла в район железной дороги. На дежурство он ездил на своем мотоцикле с коляской, кажется, это был ИЖ-49, и иногда брал своего старшего сына Витьку и меня с собой на целый день. Удовольствие от таких поездок было просто необыкновенное. Мы целый день купались, заплывали загорать на громадные валуны, торчащие среди воды на солидной глубине. Единственное, что нам запрещал дядя Коля, – купаться вблизи заборных труб насосной, чтобы нас не затянуло на глубину водопотоком.

Сказать, что мои родители очень близко дружили с Николаем и Анной Кириенко, я не могу. Не помню, чтобы они проводили с ними и совместные застолья. Но Анна Кириенко, мы, ребятня, звали ее тетя Нюра, как отмечала моя мать, была хорошей соседкой, никогда ни с кем не ссорилась, от нее никогда не исходили уличные сплетни. Ко мне относилась очень приветливо. Правда, вспоминается один случай, когда она на меня очень здорово «наехала». Родители мои были где-то в отъезде, и мне пришлось устроить разборку с моим младшим братом по поводу его неудовлетворительной учебы в школе. Лешка уж так слезно и громко (на всю улицу) обещал мне больше двоек не получать, что она прибежала к нам домой разбираться со мной по якобы жесткому, по ее мнению, воспитательному процессу, проводимому мной с моим младшим братом.