Следом за ними стояли две землянки. Первая из них постоянно перепродавалась. Одно время в ней жили ингуши, потом цыгане, потом какие-то приезжие молдаване. Затем эту землянку купили родители для молодоженов. Молодожены прожили в ней только зиму и тоже куда-то съехали. Землянка потихоньку ветшала, обмазка с ее стен обваливалась, вид ее становился очень неприглядный. Когда я учился уже на последнем курсе техникума, эту почти развалившуюся землянку купили немецкие переселенцы из какого-то села нашего района. Эти развалины снесли, и на ее месте очень быстро построили большой красивый дом. Но новые обитатели этого дома меня уже мало интересовали.

Во второй землянке жила «разведенка» тетя Зина Юртаева с двумя сыновьями Генкой и Ленькой. Генка, хоть и был моложе меня и Юрки Исакова на три года, был мальчишкой рослым и входил в нашу возрастную группу. Ленька был на три года младше своего брата и по возрасту входил в детскую команду, где был и мой младший брат Алеша.

Когда мы стали жить в своем доме, семья Юртаевых была еще полной. Выходцами они были из расположенного в пятнадцати километрах от города мордовского села Дорофеевка. Переселились они в Щучинск где-то в самом начале 50-х годов. Денег им хватило только на строительство маленькой землянки. Глава семьи Юртаевых (кажется, звали его Павел) работал в строительной организации плотником. Он был намного старше своей жены и, к тому же, «разженей». После войны для молодых сельских девчонок выйти замуж было пределом мечтаний. Но сверстники их почти все погибли на фронте, так что выбирать особо не приходилось. Когда молодая девчонка выходила замуж за мужчину более старшего по возрасту, ее всегда успокаивали шуткой: «Тебе ведь не варить его придется». Но вскоре они разошлись. Причиной развода стало то же, что и в подобных им семьях, – пьянство и рукоприкладство мужа. Генка, плача, мне как-то показывал на спине следы отцовского «воспитания».

После развода родственники Зинаиды, в первую очередь ее брат Махалов, очень быстро построили ей рядом с землянкой небольшой, но очень добротный домик на две комнаты. Попыталась она устроить и свою личную жизнь. Взяла на квартиру примерно ее же возраста мужичка, приехавшего на строительство элеватора. Через некоторое время они стали часто появляться на людях вместе. Зинаиду стало не узнать. Раньше мы в ней видели старушечьего вида женщину, всегда одетую летом в серое платье бесформенного типа и повязанную наглухо неопределенного цвета ситцевым платком, а зимой – в старую ватную телогрейку черного цвета. Теперь перед нами оказалась высокая, стройная, с великолепной фигурой красивая женщина. Особенно поражали ее волосы – иссиня-черные, с толстой длиной косой. Как-то моя мать, когда Зинаида со своим ухажером проходила мимо и приветливо поздоровалась, тихо, участливо бросила ей вслед: «Как расцвела. Пошли, Боже, этой женщине бабьего счастья».

Но «бабьего счастья» в полной мере Зинаиде так испытать и не пришлось. В один из вечеров в дом ввалился с родственниками или с дружками пьяный Павел, и они избили ухажера Зинаиды до полусмерти. На следующий день тот срочно уехал из Щучинска, а Зинаида, на этот раз уже навсегда, обрядилась в свои монашеские одежды.

За домиком Юртаевых, на углу переулка, за глухим высоким деревянным забором, стоял дом, в котором жила немецкая семья Шермахеров – мать, тетя Марта, и трое ее детей. Двое детей были довоенные – взрослая девушка лет двадцати (звали ее то ли Герта, то ли Линда) и сын Виктор (он был ровесником моему старшему брату Анатолию). Самый младший Вовка (он был 1943 года рождения) был в нашей команде. По натуре он был добродушным малым, физически очень крепким, но несколько заторможенным в мышлении. Учеба ему давалась с большим трудом. По этой причине он по два, а то и три года сидел в одном классе. Даже один год учился со мной в одном, кажется, третьем классе. Я как другу помогал ему делать домашние задания, но его это не спасло, и он в очередной раз остался на второй, а точнее, на третий год. Директор нашей школы Пономарев убедил тетю Марту забрать его из школы и определить в ПТУ, потому что он уже в то время выглядел как взрослый парень, что смотрелось резким контрастом на фоне нас – малявок. Вскорости после того как Вовка бесславно закончил учебу в школе, они продали свой дом ингушской семье, кажется, Хамхоевых и купили себе дом в поселке Щебзавода № 2. В простонародье этот поселок назывался «Западным Берлином», так как его население составляли в основном, немецкие семьи. В дальнейшем с Вовкой я встретился, когда уже работал в райсельхозуправлении. Он был водителем в СпецПМК «Сельхозстроймонтаж», передовиком, его фотография висела на Доске Почета предприятия. Передо мной стоял почти двухметрового роста и весом примерно в полтора центнера мужик, но на лице у него была та же добродушная улыбка нашего детского дружка Вовки Шермахера. Жизнью своей он был очень доволен – женат, двое детей, в семье неплохой, по тем временам, достаток.