Крупный, лохматый, белого с коричневыми пятнами окраса, Тарзан был настоящей игрушкой для детей, и будка большая, ему под стать, стояла в углу двора. Пёс был очень привязан к детям, они по зиме верёвками запрягали его в санки, и тот катал их по всей улице. Ирина помнит, как они играли с Тарзаном в снегу, как летом вместе бегали на речку купаться. Дети частенько уходили в ближний лес, особенно зимой, то за калиной, то за бояркой, а то и просто бурундуков погонять, так пёс всегда был с ними. Но однажды зимой произошло непоправимое.

Ребятишки, как всегда, играли во дворе, перед домом, Тарзан, был рядом с ними. Забор вокруг дома Василий так и не успел поставить, им служила длинная поленница, огибающая участок. Ирина увидела, как мимо их дома пара лошадей тянет стог сена на санях, а на самом верху стога сидят трое мужчин, один из них держит в руках ружьё. Она уже видела такое ружьё дома, оно было спрятано в кладовой, ей сказал тогда братик:

– Ружьё отцовское, трогать нельзя, может убить! – Но куда делось оно потом, никто из детей не знал.

Мужики, сидевшие на сене, громко разговаривали и смеялись. Вдруг, раздался выстрел. Тарзан пошатнулся, и в судорогах на глазах у детей упал на снег. Ирина увидела кровь на его шее, она со слезами побежала к маме, остальные дети пытались поднять Тарзана на ноги. До сих пор, вспоминая это, Ирина не понимает, как можно было стрелять в собаку, когда вокруг неё дети? Кто это был, что за люди? Неизвестно. Так Тарзана не стало.

Время шло, Ирина окончила первый класс, а сестрёнки и брат соответственно второй, третий и пятый. Татьяна, по настоянию сестёр отца, Ули и Галины, которые к тому времени уже жили в городе М*, стала подумывать о переезде к ним поближе, оставалось продать свой двухкомнатный рубленый дом, построенный мужем, в их первый год после женитьбы. Овдовевшей ей нелегко было в деревне без мужских-то рук.

Золовки уже и дом для семьи невестки присмотрели, нашёлся и покупатель на их деревенский дом, Ирина помнит, как какой-то мужчина принёс деньги в мешке. Она впервые увидела так много денег – толстые большие пачки. Вскоре, к их дому подъехали две полуторки, в кузове одной из них уже сидели незнакомые ей люди. Они помогли погрузить небольшой скарб, подняли детей и усадили на скамейку, которая была прибита к борту кузова. А во вторую машину погрузили скот: корову Зорьку, здоровенного быка и двух свиней.

Когда всё было готово, машины тронулись в путь. Ирине было интересно ехать в открытом кузове, но она не совсем понимала, почему у мамы и бабушки на глазах слёзы.

Она смотрела на всё удаляющийся её родной дом, ещё не осознавая, что увидит его только через много-много лет, заброшенным, с пустыми глазницами окон, с покосившейся, упёршейся в землю крышей, но нетронутым временем срубом, сложенным её отцом. Это вызовет у неё бурю эмоций и воспоминаний. Она узнает и сарай, остатки которого будут стоять на том же месте. Только согра, которая начиналась через дорогу от её дома и занимала всю низину перед речкой Пуштулимкой, к тому времени почти исчезнет, её место займут высокие стройные пихты…

Узкая, наезженная тракторами дорога, шла вдоль таёжной просеки. Она была разбитой, ухабистой, частые глубокие лужи покрывали её. Иногда машины буксовали, и всем взрослым приходилось спрыгивать из кузова прямо в грязь, чтобы вытолкнуть их. Вдоль дороги в сторону родной деревни тянулись деревянные столбы:

– Что это, мама? – спросила Ирина. – Зачем столько столбов? Они, издалека прямо, как спички стоят!

– Электричество к нам в деревню тянут, дочка, – ответила Татьяна. – Свет теперь будет в нашем доме. Керосинка не нужна больше, если только в сарай сходить…