[96]увеличивают рост женщин путем вставления небольших кусков бамбукового тростника между подошвой башмака и их миниатюрными ножками. Гуляющая на таких ходулях, женщина приобретает еще более своеобразную козлиноватую походку, действующую, по-видимому, на развращенное воображение китайских мужчин»[97].

Маннергейм, кажется, по-настоящему увлекся и своей ролью этнографа, хотя в предварительном отчете не забывает подчеркнуть, что занимался этим лишь в целях конспирации. «22 апреля я выступил из Кульджи в сопровождении каравана из 1 казака, 5 наемных людей из китайцев, калмыков и сартов, и 16 лошадей. …Мы лишь 29-го перешли Текес у Гиляна. К Гиляну прибыли также калмыки, высланные мною дорогою из Кульджи для разведки проходимости перевалов в Юлдузскую долину. Они подтвердили слухи о невозможности вследствие снежных завалов перейти горы ранее 2–3 недель. Я провел это время среди кочующих в этих местах калмыков племени Зурган-Сумун и Хаза-киргизов, и делал охотничьи экскурсии в ущелья рек Агияз, Джиргалан и Коксу. Над калмыками и киргизами был мною произведен ряд антропометрических измерений. Последнее вместе со сбором этнографических коллекций я делал, главным образом, чтобы в глазах моих спутников, а через них китайских властей, придать своим работам некоторый научный характер. В южном районе Китайского Туркестана я, таким образом, сделал антропологические исследования над малоизвестными племенами абдалов, разбросанных по всей центральной Азии, шихшу, пахпу в горах около Каргалыка и долонов в Маралбаши, а впоследствии, кроме калмыков и киргизов, – у торгоутов [тургутов] и желтых тангутов [хуан фанцы] в Нан-Шаньских горах. Я обыкновенно брался за эти работы после периода времени, проведенного на больших дорогах и в провинциальных центрах»[98].

В письме сенатору Отто Доннеру[99] археологические и этнографические изыскания Маннергейма, напротив, занимают основное место. Создается впечатление, что он ничем другим и не занимается.

Кашгар, 1 июля

…Вернулся два дня тому назад в Кашгар, пробыв почти три месяца в южной чаcти Китайского Туркестана, и теперь намереваюсь через несколько дней отправиться в путь на север. Во время моей экспедиции верхом в области Хотана я заезжал в Йоткан и Тати, где когда-то были буддийские города и где жители производили – и до сих пор производят – раскопки в поисках золотого песка или малочисленных обломков золотых орнаментов. Особенно в первом из вышеназванных мест, где …находился в древности Хотан, этими раскопками занимаются в большом масштабе, как жители этой деревни и соседних с нею, так и предприимчивые хотанские капиталисты. Никаких руин не видно, как не обнаружено и никаких остатков строительного материала, который здесь истлел, в отличие от тех буддийских городов, которые покрыл песок Такла Макана и которые там не подвергались воздействию воды.

На обширном участке – на запад до села Кальче и на восток до Тазун-устанга – при раскопках найдено множество останков, указывающих на то, что область в очень далекие времена была густо заселена. На самой поверхности земли, и особенно вдоль берегов Ласку-устан, протекающего по этим местам, виднеется много человеческих костей и особенно обломков глиняной утвари.

В выемках грунта, которые я получил возможность осмотреть, на глубине 2–2½ саженей от поверхности, толстый гумусовый[100]слой. Из этого гумусового слоя и происходят все находки, в первую очередь, осколки стекла и глиняной посуды, человеческие кости, терракотовые украшения и изображения, старые монеты – большей частью китайские, но в их числе и другие, с выбитыми на них надписями,