Аденауэр воспользовался политическим капиталом, накопленным в процессе формирования НАТО, чтобы осуществить свою заветную мечту и покончить с оккупацией Германии. Ради достижения полного членства в НАТО и отмены Оккупационного статута Аденауэр согласился в 1954 году отложить разрешение вопроса о территории Саара, которую Париж желал сохранить под своим контролем как нейтральный протекторат, до 1957 года. Чтобы убедить бундестаг ратифицировать оба договора в феврале 1955 года, потребовалось сложное политическое маневрирование^>69.

Вступление этих договоров в силу 5 мая 1955 года означало, что ФРГ вновь стала суверенным государством. За шесть лет до этого события избрание Аденауэра канцлером требовало утверждения верховными комиссарами союзников, теперь они объявили о сложении с себя полномочий. Когда повсюду в Бонне на государственных зданиях подняли государственные флаги ФРГ, Аденауэр вышел, позируя репортерам, на ступени своей официальной резиденции, дворца Шаумбург. Первая великая задача Аденауэра – добиться мирной, быстрой, дружественной отмены Оккупационного статута – была выполнена^>70.

Через два дня, как символ приверженности страны полному партнерству в Европе и Североатлантическом союзе, Аденауэр отправился во главе делегации в Париж, где Германия на равных правах вступила в НАТО. Всего за шесть лет Аденауэр привел свою страну от послевоенного раскола, штрафных мер Оккупационного статута и репараций к вступлению в Европейское сообщество и полному членству в НАТО. Стратегия смирения достигла своей цели – равноправного положения в новой Европе, предтечей которого стало избрание Аденауэра на пост канцлера.

Этика, лежавшая в основе внешней политики Аденауэра во взаимоотношениях Германии с западными союзниками, выглядела особенно неоднозначно применительно к еврейскому народу. Преступления нацистов против евреев отличались невиданным размахом, жестокостью и последовательностью. В результате методично планировавшейся и осуществлявшейся политики геноцида были уничтожены около шести миллионов евреев, или треть еврейского населения мира.

Ближе к концу войны союзники внесли преступления нацистов в категорию особо тяжких, и те, кто их совершал, в зависимости от положения обвиняемого в нацистской партийной иерархии подлежал немедленному аресту разведслужбами союзников. На первых порах оккупации под эту классификацию преступлений подпадали тысячи лиц. Вместе с государственным управлением в ведение Федеративной Республики постепенно переходил и процесс денацификации, ставший для Германии политическим камнем преткновения. Аденауэр считал репарации еврейскому народу моральным долгом немцев и бесспорно отвечающим национальным интересам делом. Однако его приверженность процессу денацификации была менее однозначной, потому что как глава ХДС он прекрасно понимал: чересчур жесткие меры затронут слишком большое число избирателей.

Поэтому Аденауэр ограничил процесс денацификации политически приемлемым количеством наказаний и ратовал не столько за возмездие виновным, сколько за национальное примирение и компенсации страданий выживших жертв Холокоста. На практике это означало, что уголовное преследование распространялось в основном на высокопоставленных членов НСДАП либо официальных лиц, чьи преступления мог доказать суд. Это, разумеется, создавало много двусмысленностей. Примером может служить назначение начальником секретариата канцлера Ханса Глобке, автора проекта нюрнбергских расовых законов. В то же время Аденауэр никогда не отступал от моральных обязательств, налагаемых на Германию ее нацистским прошлым. Поэтому в качестве символа покаяния, восстановления справедливости и примирения с евреями канцлер от имени ФРГ обязался начать переговоры о репарациях с лидерами еврейской общины, а также с Израилем, который в его глазах представлял весь еврейский народ.