Ранним утром Квинтилий Вар сидел за своим письменным столом в таблинии, просторном рабочем кабинете с яркими фресками на стенах и мраморными бюстами римских политиков и греческих философов вдоль стен. В центре мозаичного пола красовалась сцена «Орфей выводит Эвридику из подземного мира». На массивном письменном столе из чёрного дерева царил безупречный порядок. Свитки папируса и пергамента были аккуратно разложены на краю стола. Перед пропретором стояла изящная стеклянная чернильница. Рядом с ней лежала покрытая воском табличка со стилусом для черновых записей, которые можно было стирать тупым концом стилуса. Столешница была украшена великолепной инкрустацией с цветочным узором. Пальцы правой руки пропретора нервно барабанили по её лакированной поверхности. Вид у наместника Германии был усталый и озабоченный. Он плохо спал прошлой ночью, так как мысли о мятеже ангриваров в северном округе провинции не давали ему покоя. И время, и место этого бунта были очень проблематичными.

«Как люди, вообще, могут жить в окружении такой непроходимой чащи?! Цивилизованные люди не могут. Только дикие варвары влачат там своё жалкое существование, – думал Вар. – Хорошо, что Арминий так прекрасно может ориентироваться в здешнем лесу. Он вместе с храбрецами из вспомогательных конных отрядов тщательно разведал местность, оценил положение в мятежных селениях и предоставил мне срочный отчет. Когда вернусь в Рим, нужно будет лично ходатайствовать перед принцепсом о щедрой награде для Арминия. Он её заслужил».

Размышления Вара были прерваны приходом его домоправителя Актеона. Это был долговязый, сухопарый грек с густыми седыми волосами, подстриженными на римский лад с ровной чёлкой до середины лба. Масса его почти белых волос слегка закрывала мочки ушей и была похожа на шапку. У пожилого мужчины были внимательные глубоко посаженные серые глаза и острое лицо с глубокими морщинами вокруг тонкого рта. Наместник Германии знал этого незаменимого в доме человека с раннего детства. Тогда Актеон был ещё совсем молодым домашним слугой и в своё свободное время любил развлекать маленького Публия Квинтилия и его сестёр забавными играми. Актеон был необыкновенно предан Вару, и патриций по заслугам оценил его верность, даровав ему свободу пять лет назад. Старый вольноотпущенник и не думал покидать своего хозяина после этого радостного события. Он с удовольствием продолжал заведовать огромным хозяйством Квинтилия Вара и всегда стремился обеспечить ему и его семье приятную и комфортную жизнь даже вдалеке от Рима. Тепло поприветствовав Актеона, Вар сразу перешел к делу:

– К сожалению, мне нужно немедленно вернуться в летний лагерь, хотя мы с тобой ещё не до конца обсудили детали по организации перевоза моих домочадцев и моей здешней собственности в Рим. Двух-трех дней бы хватило, чтобы закончить наши приготовления, но я должен уехать сразу после нашего разговора, поэтому придётся отложить переезд в Могонтиакум и далее в Рим до следующего месяца. Надеюсь, что нам не потребуется много времени, чтобы усмирить взбунтовавшихся варваров, и я вернусь примерно через две недели. Ты тем временем начинай заниматься сборами к отъезду пока в том объеме, в котором мы уже всё обсудили.

– Всё будет исполнено согласно твоей воле, господин, – ответил старый управляющий и осторожно добавил. – Позволь мне обратиться к тебе на счёт одного щекотливого вопроса.

– Конечно, Актеон, говори! С тобой я могу беседовать о чём угодно.

– Прости за откровенность, господин, но мне кажется, что наша молодая госпожа питает нездоровую привязанность к раненому варвару, которого ты спас от смерти и хочешь отправить в школу гладиаторов.