– Думаю, стоит обсудить ряд деликатных вопросов, – начала она, чувствуя, как узел внутри становится туже.

– Давайте сначала, вы немного расскажите о себе, – предложил Шаров.

Предложение прозвучало неожиданно. Забава покраснела, ощущая себя не в своей тарелке. Она обязательно должна о себе рассказать? Брат говорил, они будут обсуждать проект, изменения. Что именно нужно внести? Но обсуждать квалификацию или помимо этого?

– Имею диплом архитектора. Два года служила в корпусе мира. Два года стажировалась в архитектурной мастерской Жолтовского, – сообщила она, не понимая к чему вопросы.

– А где?

Шаров проигнорировал возмущенный взгляд Гребенкина.

– Африка, – уклончиво ответила девушка.

– Кем?

– Обучала местных основам проектирования.

– Вы владеете языками?

Забава уставилась на мужчин, не понимая. В то время, как Гребенкин, морщась, чесал затылок и смотрел на девушку со все большим любопытством.

– То есть вы умеете печатать и…

– К чему эти вопросы? – перебила она, перестав делать вид, что ее ничего не беспокоит. – Вам нужно ответить на ряд вопросов, прежде чем я решу, стоит ли нам работать вместе.

Шаров открыл рот, закрыл и в повисшей паузе чуть кашлянул.

– Извините, мне срочно надо… звонок… сделать, – сообщил он и встал из-за стола, оставив Забаву и Гребенкина одних.

– Простите моего партнера, тяжелый день.

– Конечно, – Забава кивнула, сделав глоток вина.

Она разглядывала Гребенкина с большим недоверием. Ситуация представлялась этически тонкой. По словам клиента, будучи ГАПом, он делал расчеты по проекту. И специально вносил микро-изменения в цифры после запятой. В конечном подсчете, такие изменения уловить всегда сложно. Особенно если подробно и намеренно не проверять проект. Результатом накоплений изменений в цифрах выходили расчеты, грозящие обернуться проблемами. Риском для жизни при эксплуатации. А для самой компании, что будет проектировать и эксплуатировать объект, репутационными и финансовыми рисками. Шаров хоть и задавал дурацкие вопросы, не относящиеся к делу, показался ей понятным и простым. Гребенким таким не являлся. В нем ощущалась непостижимая чуждость с необузданной готовностью действовать разрушительно. Его взгляды, удары из-за угла полнились скрытности и затаенности. Казалось, он смотрит исподтишка. Выгадывает. Изучает Забаву наощупь. У нее по коже блуждал мороз.

– Забава, ваш партнер, – начал он, – говорил, что вы тот специалист, что нам требуется. Поймите верно, я хочу, чтобы и вы понимали, мы не просто боремся за свое. Я автор проекта.

– Почему вы передали права компании? – спросила она, ощущая, как душно и не терпится побыстрее закончить встречу.

– Не смотрел, подписывая трудовой договор.

Мужчина усмехнулся, всем видом демонстрируя, как фатальны бывают ошибки.

На вопрос «зачем» он изначально ответил, что боялся кражи авторских прав. Что и случилось. Хозяева компании обошлись с ним несправедливо. Они без труда уволили беднягу, присвоив права. И как бы Тимур ни убеждал ее, о благородном деле, внутреннее чутье Забавы подсказывало, что все не так.

– Вы понимаете, что внести изменения в готовый проект не просто. Даже зная, где требуется правка? – спросила она, наблюдая за реакцией.

Ей казалось, что лучше провести встречу и отказаться от дальнейших взаимодействий. Аванс безвозвратный, а брату скажет, не срослось.

– Безусловно, мне это известно. Вам потребуется изменить одну крошечную цифру. И все. На кону моя репутация.

Он говорил искренне, сокровенно, с той силой упования, какая свойственна честным людям.

– Полгода назад мы открыли архитектурное бюро. Если в периоде становления, даже год спустя или два возникнет скандальная ситуация. О! Для меня, как профессионала это будет концом. В лучшем случае, место помощника. Забава, вы из семьи архитекторов и знаете, что репутация в нашей сфере вещь значимая.