Фацио довольно усмехнулся.

Часов в семь позвонил Катарелла.

– Синьор комиссар, тут до вас Паскуале, который вроде как сын горничной вашей Аделины, так вот он говорит, что если у вас есть время, то у него есть до вас разговор, лично-персонально.

– Он на проводе?

– Никак нет, он находится в присутствии.

– Так пусть зайдет.

Паскуале вошел, на ходу снимая кепку.

– Целую руки, синьор комиссар.

– Здорово, Паскуале. Садись. Все живы-здоровы?

– Слава богу, спасибо.

– Раздобыл чего?

– Ага. Но сперва мне надо совершенно точно знать место и время ограбления, тютелька в тютельку. Вы вроде говорили, что дело было в переулке Криспи, верно?

– Верно. Погоди минутку.

Он встал, прошел в кабинет Фацио, взял заявление Ди Марты, записал на бумажке номер телефона. Вернулся к себе, включил громкую связь и набрал номер.

– Ты тоже послушай.

– Алло, – раздался молодой женский голос.

– Комиссар Монтальбано. Я хотел бы поговорить с синьорой Лореданой Ди Мартой.

– Это я.

– Добрый вечер. Простите, что беспокою вас, синьора, но мне нужно кое-что уточнить по поводу ограбления.

– Боже мой! Мне бы не хотелось… я чувствую себя так…

Она была совершенно расстроена.

– Синьора, я знаю, что вы…

– Разве муж вам не всё рассказал?

– Верно, синьора, но ведь ограбили вас, а не его, понимаете?

– И что же я должна сказать, кроме того, что уже сказала?

– Синьора, я понимаю, что вам тяжело снова говорить об этой неприятной истории. Но вы должны понимать, что я никак не могу…

– Простите. Я постараюсь. Слушаю.

– Сколько ночей назад случилось ограбление?

– Три.

– В котором часу?

– Видите ли, как раз перед тем, как заметить лежавшего на дороге мужчину, я случайно взглянула на часы. На них было четыре минуты первого.

– Благодарю вас за любезность и понимание. А раз уж вы сказали когда, можете сказать, где все случилось?

– Как? По-моему, я уже столько раз это говорила! В переулке Криспи, потому что мне надо было положить…

– Да, я знаю, но на каком уровне? Можете указать точнее?

– Что значит – на каком уровне?

– Синьора, переулок Криспи не такой длинный, правда? Вроде как там есть пекарня, магазин…

– Ах да, я поняла. Дайте подумать. Да! Если не ошибаюсь – но скорее всего так и есть, – между магазином тканей и ювелирной лавкой Бурджо. В паре метров от круглосуточной кассы.

– Благодарю вас, синьора. Пока что у меня больше нет вопросов.

Повесил трубку и посмотрел на Паскуале.

– Слышал?

– Слышал.

– Ты это хотел знать?

– Ага.

– И?..

– Зуб даю, вор не из наших.

– Заезжий или случайный?

– Скорее случайный, чем заезжий.

– Понял.

Но комиссар чувствовал, что Паскуале хочет еще что-то сказать и не решается.

– Еще что-то? – подбодрил он.

– Вроде как.

Похоже, признание давалось ему с трудом.

– Говори. Ты ведь знаешь: я никогда не назову имен.

– Насчет этого у меня сомнений нет.

Наконец он решился.

– Она вам лапшу на уши вешает.

– Кто?

– Та дамочка на телефоне.

– Откуда ты знаешь?

– Вы уж простите за любопытство, а полиция говорит с карабинерами? И карабинеры – они говорят с полицией?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что синьор Анджело Бурджо, хозяин ювелирной лавки в переулке Криспи, заявил карабинерам, что его магазин обчистили, и было это ровно три ночи назад.

Монтальбано изумился.

– Расскажешь что-нибудь еще?

– Могу, но… вы обещаете?..

– Не волнуйся, Паскуале.

– Парни, как обычно, поставили одного на шухере: оттуда, где он стоял, был виден весь переулок. Он оставался на позиции с половины двенадцатого до полпервого ночи. Нестыковочка.

– В смысле?

– Никто на дороге не валялся, и никакая машина не останавливалась.

– Я понял.

– Чтоб вы знали: за целый час там проехали только «скорая», фургон и мопед.