И тогда все мои жизненные перспективы сужаются до захудалого ЦР-а9 в каком-то древнем городишке на болотах или у гор. Прозябание без малейшей надежды когда-нибудь вернуться в нормальную лабораторию с нормальным оборудованием. Будь ты хоть сам магистр Грегори, если ты пренатальный терапевт в каком-нибудь Смотрящем Городе или Лагере Давида, где девяносто процентов населения – полулюди, там тебя и переработают по окончанию социально-активного периода…

– Помогите… – еле слышно пролепетала я, заранее зная, что никто меня не услышит. – Помогите!

Черт возьми, в это время у меня совершенно выпало из головы, что у меня есть мой скальпель, да и вряд ли я бы успела его достать, тем более активировать.

– Не надо мне помогать, я сам справлюсь, – гадко ухмыляясь, заявил сэмэ. Он грубо сграбастал меня за плечи, пытаясь притянуть к себе. Я зажмурилась, чувствуя, как мир вокруг меня рушится…

– Оставь его в покое, сейчас же!

Я сначала даже не поняла, что произошло, но сэмэ выпустил меня из своих медвежьих объятий. Я тут же постаралась отодвинуться от него подальше, но лишь уткнулась спиной в шершавый холодный бетон стены.

– Это кто здесь гавкает? – сказал мой обидчик, разворачиваясь.

– Вышел вон отсюда, – ответил все тот же голос, молодой, но с нотками уверенности. – Не видишь, парню ты не нравишься.

Наконец-то я смогла рассмотреть своего защитника. Это был укэ. Он выглядел моложе меня на год или два, но был высок и хорошо сложен. Могу сказать, что его пренатальный терапевт постарался на славу. Возможно, конечно, на мое впечатление о нем повлияло то, что он встал на мою защиту?

Я попыталась воспользоваться моментом и проскользнуть мимо сэмэ, но тот легко удержал меня:

– Постой, мы еще не закончили, сказал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Сейчас, только разберусь с этим молокосо…

Я даже не заметила, как все произошло. Вроде бы, секунду назад сэмэ мерзко ухмылялся совсем рядом, и вдруг раздался звук удара, и он, не переставая криво лыбиться, сполз по стеночке, прижимаясь к ней лицом.

– Я же просил, по-человечески, – с досадой в голосе прокомментировал укэ. При этом выражение его лица было таким невинным безмятежным, словно это не он только что виртуозно приложил о стену взрослого сэмэ! Вот тебе и укэ. Сэмэ, между тем, с горем пополам сохранил равновесие, подобрался, утробно зарычал и бросился на обидчика, но наткнулся на предусмотрительно выставленное вперед колено, крякнул и буквально сел на пол.

– Я ж тебе человеческим языком говорю, оставь парня в покое! – твердо заявил укэ, надвигаясь на опешившего противника. – Учти, я два раза не повторяю. Еще одна попытка доказать свою крутизну, и я тебя, во-первых, хорошенечко отметелю, а потом отмудохаю, да еще и всему клубу расскажу, как я сэмэ выдрал. Думаешь, не смогу? Тогда давай проверим!

Сэмэ попытался подняться; губа у него была разбита, из ноздри текла кровь. Скорее всего, проверять ему не хотелось, поскольку он медленно кивнул.

– Вот так бы и сразу, – улыбнулся укэ. – Приведи себя в порядок, прежде чем выйдешь. Тоже мне, сэмэ… Ты как на предмет пропустить по коктейльчику? – обратился он уже ко мне. Глаза его озорно поблескивали. Может, это у него такой способ достижения экстаза? Как у меня танцы…

О танцах почему-то думать не хотелось. Я кивнула, он взял меня за руку и вывел из кабинки. На побитого сэмэ я старалась не смотреть.

– С-спасибо, – выдавила я из себя.

– Не за что, – пожал плечами укэ. – Не люблю таких. Куда только пренатальные терапевты иногда смотрят? Ну какой из него сэмэ?

Я лишь плечами пожала. Что можно было сказать? Почтенный Магистр Вентер завещал восстанавливать любой жизнеспособный геном, но каждому пренатальному терапевту известно, что разница между солдатом и сэмэ порой не так уж и велика. Грань отыскать трудно. Ходят упорные слухи, что современная пренатальная терапия руководствуется противоположным принципом: «если сомневаешься, лучше зачисть до получеловека». Я в это не верила, поскольку была влюблена в свою профессию, но…