В тот день о заморозке, конечно, речь не шла, но северный ветер был пронзительным и влажным, к тому же нес с собой не предвещающие ничего хорошего тучи. Закат окрасил верхние этажи небоскребов алым, словно многочисленные окна отражали далекий пожар. Я находила это зрелище завораживающим, хотя многие его боялись. А если бы еще ночью была гроза…

«Дура», – ласково обратилась я к себе, – «если будет гроза, как ты с танцпола-то вернешься?»

Тем не менее, я не воспользовалась электрокаром, а пошла пешком, хотя до клуба, по меркам Гарша, было далековато. Еще одна человеческая привычка, ставшая анахронизмом, но я люблю ходить пешком, не слишком быстро, чтобы можно было оглядеться по сторонам. И пусть все вокруг давным-давно знакомо, но я умею найти нечто новое в тысячу раз виденных пейзажах. Люблю смотреть на немногочисленных прохожих, на тонированные стекла электрокаров, на свои отражения в многочисленных витринах.

В Гарше, как и в любом другом городе, очень много магазинов. Кажется, покупать что-то – такая же неотъемлемая обязанность современного человека как, например, работать. Впрочем, зачем еще нужны деньги? Не любоваться же циферками на электронном кошельке, правильно? Правда, говорят, до Великой войны некоторые так и делали. Честное слово, иногда, да нет, практически всегда мне кажется, что тот, старый мир был безнадежно болен.

Что же тогда так волнует, так привлекает в нем меня?

Клуб располагался в старинном подземном сооружении с высокими сводчатыми потолками. Сооружение это находилось почти у самого окружного шоссе, за которым возвышалась высокая, в два человеческих роста, бетонная стена с колючей проволокой поверх нее. Для того, чтобы войти в этот клуб, сначала надо было спуститься в мрачного вида подземный переход под окружным шоссе. Вторым выходом из перехода пользовались редко, в основном, только рабочие, обслуживающие стену и шоссе, так что в этом переходе непосвященные почти не появлялись. Здесь не было даже системы видеонаблюдения, за исключением совсем старинного фиксированного элемента, потому посетители в переход проходили бочком, минуя поле зрения этого древнего стража.

В переходе тускло мерцали забранные решеткой старинные люминесцентные лампы, а на подозрительного вида разношерстых скамеечках, неизвестно кем принесенных неизвестно откуда, сидели столь же подозрительного вида люди. Ближе к выходу было несколько парочек, на одной скамейке громко храпел торчок. Две соседние скамейки заняла стайка укэ и неко, возможно, нелицензированные проститутки-любители или просто из тех, кто готов отдаться за порцию легализы, а еще возле двух толпились непонятные личности – то ли наркоторговцы, то ли игроки, а может и просто шпана. Откровенно говоря, у меня не было ни малейшего желания подходить и выяснять. К счастью, политика клуба заключалась в том, чтобы не привлекать к себе особого внимания, а, значит, никаких конфликтов в пределах своей «зоны ответственности», они не допустят, потому в переходе мне, несмотря на обилие фриков и опасных личностей, совершенно ничего не угрожало.

У самой двери мне предложили «потянуть кальян». Я, понятно, отказалась; мне незачем дурманить свою голову, острых ощущений мне и без того хватит. Вообще не понимаю торчков и даже любителей легализы – что хорошего, когда не можешь контролировать свое состояние? Конечно, я, как и все, пробовала доступные удовольствия, это не только не запрещалось, но и, практически, поощрялось, но в подобного рода утехах не нашла для себя ничего приятного. Наоборот, когда меня охватывала эйфория, я пугалась, и как раз потому, что никак не управляла процессом. Оттого и не втянулась в это, и прекрасно, ведь моя голова – это мое богатство. И мое оружие.