По щекам текут соленые слезы. А если… если он опять был с кем-то сегодня, а сейчас пришел целовать меня?

— Не плачь, — собирает капли губами. — Моя девочка, — хрипит, снова толкаясь языком мне в рот.

Нас обоих качает. Его, потому что сильно пьян. Меня, потому что, несмотря на страх и ревность, мне нравятся его прикосновения. Я ведь думала о них. Мне хотелось его поцелуев. Не таких, конечно. Но очень хотелось.

Он оттягивает мою голову за волосы, открывая для себя шею, и скользит по ней губами, больно прикусывая кожу. Добирается до груди и обхватывает губами сосок прямо через ткань маечки. По позвоночнику к низу живота стремятся тысячи электрических разрядов, когда его зубы сжимаются на чувствительной, стыдно торчащей через одежду горошинке. Грубоватые, настойчивые руки забираются под топ от пижамки, поглаживают спину и стремятся к ягодицам.

Его ведет в сторону. Он тихо смеется и возвращается к моим губам.

— Нажрался, — зацеловывает их, — в говно… Это ты виновата, — бормочет он.

— Давай я отведу тебя спать, — стараюсь вернуть адекватность хотя бы себе.

— Не-не-не, спать мы сегодня не будем. Даже не надейся.

— Лекс, я… — пытаюсь сказать ему важное, но он не дает.

Ему нравится целовать меня. Он набрасывается на мои губы, как голодный зверь. Я слышала, как он запрещал приходящим сюда девушкам себя целовать, а мне, выходит, можно. Хотя я и не целую толком. Я просто не успеваю за ним. Он все время давит, толкается с моим языком своим, гладит нёбо и даже зубы. Я дышу его запахом, его дыханием. По-другому он просто не дает.

Подцепляет пальцами лямку моего топа, тянет вниз. Пытаюсь поймать. Убирает мою руку и обнажает грудь.

— Да… все, как я хотел, — урчит, сминая полушарие ладонью. Пропускает между пальцами сосок, сжимает, тянет, отпускает. Моя грудь полностью прячется в его руке. На его губах играет какая-то безумная улыбка. Он жадно смотрит на мой рот и, не прекращая ласки, снова и снова его таранит, будто у нас уже происходит секс.

Отрывается и, пьяно качаясь, тянет меня за руку к лестнице. На повороте его снова заносит. Ударяется плечом о стену, спотыкается о первую ступеньку, но все же находит равновесие, и мы поднимаемся вместе в его спальню.

Я по дороге успела поправить топ. Смотрит недовольно на прикрытую грудь. Вздыхает и рывком располовинивает купленную им же одежду, морщась от моего испуганного визга. Пытаюсь прикрыться руками. Разводит их в стороны и смотрит, как подрагивает моя грудь от частого сердцебиения и сбившегося дыхания.

Обняв одной рукой за талию, он разворачивает нас, и мы падаем на кровать. Лекс наваливается сверху, смотрит в глаза мутным взглядом.

— Моя, — довольно улыбается, скользя поцелуями от шеи, между грудей к животу.

Мне щекотно и жарко. Сжимаюсь, когда горячий влажный язык проходится вдоль резинки шортиков. Он тянет их вниз, я сжимаюсь. Лекс захватывает с собой мои трусики. Становится совсем стыдно и одновременно горячо. Я теряюсь между «правильно» и «хочу». Все смазывается, оставляя в комнате лишь его прикосновения, его запах.

Он разводит мои бедра широко в стороны, устраивается между ними, царапая нежную кожу бляшкой ремня. Давит между ног тугой твердой ширинкой, стонет мне в губы и пытается пальцами одной руки расстегнуть себе рубашку.

Помогаю. Надо бы остановить, но я помогаю ему справиться с пуговицами и снять ее с плеч. Кидает в сторону, приподнимается, возится с ремнем, замком на ширинке. Просто спускает джинсы с боксерами ниже и упирается между моих бедер горячим твердым членом.

Меня начинает трясти.

— Лекс, — зову его. Выходит жалко. — Лекс, ты будешь первым, — выпаливаю, пока он отвлекается на мои соски, продолжая ерзать стояком между губок и задевать там все самое чувствительное.