Парни спускаются, забирают еще одну часть дивана. Она проходит на второй этаж гораздо сложнее, но и с ней они справляются. Дальше мелкие запчасти и грохот сверху. На первом этаже стало совсем пусто. Старое кресло задвинули в самый дальний угол, столик тоже убрали. Из жилого здесь остался только кухонный уголок, а так самый натуральный гараж.

Чтобы не сходить с ума от переживаний, отставляю таз и берусь за веник. Убираю мелкий мусор и песок, скопившийся там, где долго стоял диван.

— Все, можешь смотреть, — говорит спускающийся Марат.

— Я? — роняю совок на пол.

— Ну не я же, Кузь. Гоу наверх, тебя там Лекс ждет.

Мне это почему-то очень не нравится. Совсем-совсем не нравится! Только я же послушный Домовенок. Дождавшись, когда Марат спустится, поднимаюсь. Лекс видит меня, машет рукой, чтобы прошла к нему. Мой диван стоит у стены почти впритык к его кровати. Над ним две новые полки, забитые книгами. Они с Маратом сделали их сами. Прикроватная тумбочка переехала на другую сторону, шкаф сдвинули, зажав им в угол второе старенькое кресло. Места в единственной жилой комнате гаража практически не осталось. Лекс хмуро смотрит на перестановку. Ему не нравится. Некомфортно из-за нагромождения большого количества мебели.

Он молчит. Я тоже молчу, потому что не понимаю, что произошло, и где теперь предполагается спать мне. И предполагается ли вообще.

— Здесь пока будешь ночевать, — он удосужился пояснить. Из груди в низ живота упало что-то тяжелое. — Недели три примерно, пока мы не закончим весь объем работы. Мне в гараже место нужно.

— Здесь, с тобой? — вырывается у меня.

— Есть возражения? — хмыкает он. — У Марата та же история. Или ты хочешь переехать к нему?! — вдруг его тон становится стальным и обжигающе холодным.

— Нет, — отвечаю тихо.

Я правда не хочу, но реакция Лекса мне все равно непонятна. Чего бесится?

— Тогда сама тут еще посмотри, что куда можно подвинуть, переложить. Я пошел.

Он сегодня сказал мне больше слов, чем за всю прошедшую неделю. Вот прямо с тех пор, как мы вернулись тогда из непонятного мне особняка, Лекс от меня и закрылся.

Передвигать тут нечего. Намусорили, пока делали перестановку. Это быстро ликвидируется, а внизу место дивана уже занял байк. Вокруг него раскидан инструмент, запчасти и прямо на полу еще на одном куске грязного картона сидит задумчивый Лекс. Заходит Марат, кидает в друга ключом и начинается работа. Гремят, крутят, смазывают, заводят.

Воняет ужасно. Делаю себе чай и сбегаю на улицу за стол. Тут полная пепельница, две пустые пачки из-под сигарет. Вздохнув, делаю вид, что не заметила. Я не злюсь, они сейчас очень много работают, просто устала и понервничала, а еще ушибленная нога немного ноет.

Из гаража до меня доносится раздраженный мат и металлический звон бросаемых на пол инструментов. Встаю у дверей и наблюдаю за работой. Интересно, как оживает скелет мотоцикла. Фыркает, чихает, рычит и заводится. Судя по довольной морде Лекса, что-то они победили и все у них заработало.

Выкатывают технику на улицу, оставляют двигатель работать, внимательно за ним следят, сидя на корточках. Выглядит это очень забавно, если честно. Улыбаюсь. Лекс зачем-то оглядывается, ловит мою эмоцию, и его карие глаза стремительно темнеют.

Блин, да что опять не так?!

Чтобы не задохнуться от собственного сердцебиения, разгоняющего кровь до такой степени, что она начинает греться, отвожу взгляд первая. Не выдерживаю я его молчаливого напора. Мне становится жарко, чувствую, как горят щеки, и, ненавидя свою реакцию на этого непрошибаемого, но чертовски красивого парня, сбегаю в гараж. Покормить же их надо, а у нас ничего нет, все еще вчера доели.