. Когда в конце 1950-х годов Хрущев заявил, что СССР победит США в экономическом соревновании, Микоян быстро сориентировался, какую линию теперь следует проводить. Он осудил тех экономистов, которые «догматично» повторяли сталинские лозунги, и обвинил их в отходе от диалектического принципа «определенного единства противоположностей» и от ленинской политики «сосуществования двух систем»^>30 Микоян испытывал особую тревогу по поводу планов создания Общего рынка, разработка которых уже полным ходом шла в Европе. Он опасался, что капиталистические страны хотят лишить СССР возможности приобретения западных технологий. Учитывая эти факторы, он вслед за Хрущевым осудил принцип автаркии, практически дословно воспользовавшись терминологией Троцкого: «Что такое автаркия? Это значит стараться делать все у себя, в том числе и то, что тебе дорого обходится, вместо того, чтобы купить у другого подешевле»^>31.

Советские руководители подвергли критике идею создания Общего рынка, поскольку усмотрели в ней попытку империалистов создать Соединенные Штаты Европы. В ответ на это они поставили задачу создать собственное социалистическое разделение труда, которое предполагалось осуществить путем более четкой координации экономических планов СССР и стран Восточной Европы. Экономисты теперь заговорили об объективной «тенденции к интернационализации хозяйственной жизни» и невозможности «национальной замкнутости»^>32. На современном этапе, заявляли они, производительные силы переросли национальные границы, однако империалистические страны стремятся замедлить развитие социализма, пытаясь разделить «всемирный рынок на отдельные враждующие между собой группировки»^>33. В 1962 году Микоян отметил: «Нет ничего более нелепого, чем буржуазные представления об экономической политике социализма как о политике автаркии»^>34. А. Румянцев, видный экономист того периода, сформулировал общее мнение следующим образом: «Наличие двух мировых систем и, соответственно, двух мировых рынков не означает, что между ними нет никаких отношений. Кроме двух самостоятельных мировых рынков, поскольку они не отделены друг от друга «китайской стеной», существует, я бы сказал, глобальный рынок, представляющий собой совокупность сделок купли и продажи, происходящих между двумя мировыми системами»^>35.

В 1967 году советские экономисты отмечали пятидесятую годовщину выхода в свет работы Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». Институт мировой экономики и международных отношений опубликовал ряд работ, посвященных этому событию, в которых, в частности, отмечалось, что «общемировая экономика» включает в себя мировую экономическую систему социализма и мировую экономическую систему капитализма. В этих работах подчеркивалось, что социалистические государства никогда не ставили своей целью создание «замкнутого автаркического хозяйства» и что развитие современных производительных сил требовало «более тесного хозяйственного сближения наций и государств, переплетения и взаимосвязи национальных хозяйств»^>36. Официальное осуждение сталинизма способствовало созданию благоприятной идеологической обстановки для заключения договоренностей в 1972–1973 годах, которые положили начало периоду разрядки. Руководство СССР надеялось, что с помощью этих договоренностей удастся привлечь американские инвестиции в советскую промышленность, в частности, в энергетику, в обмен на коммерческие кредиты. Советские лидеры предполагали, что время расцвета США уже миновало, поскольку американская экономика была серьезно ослаблена международными валютными кризисами, отменой золотого стандарта и потерпевшей полное фиаско войной во Вьетнаме.