Ричард Б. Дэй

В работе «Преданная революция», написанной в изгнании в 1936 году и опубликованной в 1937 году, Лев Троцкий попытался ответить на вопрос: «Что такое Советский Союз и куда он идет?»^>1. По мнению Троцкого, сталинский режим не был ни капиталистическим, ни социалистическим. Капиталистическим его нельзя было назвать, поскольку средства производства являлись государственной собственностью. Сталинский режим не являлся и социалистическим, поскольку социалистическим считается такое общество, которое «по своему экономическому развитию уже с самого начала стоит выше самого передового капитализма». Троцкий сделал вывод о том, что «советский режим» являлся «не социалистическим, а подготовительным или переходным от капитализма к социализму»^>2. В книге «История русской революции» он писал: «СССР является наиболее переходной страной в нашей переходной эпохе»^>3.

В 1930 году Троцкий полагал, что внутренние противоречия сталинского режима, препятствовавшие достижению социальной стабильности, привели к появлению перед страной трех возможных путей дальнейшего развития: 1) новой пролетарской революции, в результате которой рабочим удастся вернуть себе права, утраченные ими после октября 1917 года; 2) реставрации капитализма, которую можно осуществить путем отмены формально социалистической собственности и восстановления частного капитала; 3) создания социальной системы совершенно нового типа, не являющейся ни капиталистической, ни социалистической, которая будет управляться «новым имущим классом»^>4; этот класс возьмет в свои руки общественные средства производства в качестве новой формы коллективно-частной собственности.

Основной проблемой, которую Троцкий рассматривал в таких работах, как «Итоги и перспективы» (1906), «История русской революции» (1930) и «Преданная революция» (1937), был вопрос о диалектике исторического развития. Хотя Троцкий по профессии не был ни философом, ни экономистом, ни историком, он обладал очень острым пониманием исторических противоречий, которые К. Маркс обнаружил, переосмысливая концепцию Гегеля. Маркс, так же как и Гегель, полагал, что хотя ни одно общество по своей природе не является однородным и развивается благодаря своим внутренним противоречиям, необходимо понимать, что, по словам Гегеля, «истинное есть целое»^>5. Маркс также отмечал этот факт в комментариях по поводу метода политической экономики: в основе простейших экономических категорий, таких, например, как труд, рента и население, лежит «уже данное конкретное живое целое»^>6. Однако Маркс, в отличие от Гегеля, подчеркивал, что история предполагает нечто большее, чем формы сознания, движущиеся по восходящей спирали логики и философии. Поскольку истинное движение материальной истории неравномерно, то иногда одновременно с наиболее развитыми категориями проявляются самые примитивные^>7.

Троцкий переформулировал это положение в терминах противоречивого сочетания передовых и отсталых способов производства. По его мнению, закономерности «комбинированного развития» ни в одной стране не проявились с такой очевидностью, как в царской России – отсталой стране, которая к началу XX века была вовлечена в мировую историю в соответствии с законами развития мирового капитализма. Капитализм превратил «весь мир в один экономический и политический организм»^>8. В итоге под давлением внешних сил мир самодостаточных российских деревень изменился до неузнаваемости. Для того, чтобы сохранить свою военную мощь и экономическую независимость, царское правительство было вынуждено прибегнуть к импорту зарубежного капитала и технологий, в результате чего возникла «амальгама архаических форм с наиболее современными», иными словами, произошло «своеобразное сочетание разных стадий исторического процесса»