. Повторив тезис Ленина о том, что «новая экономическая политика установлена всерьез и надолго, но не навсегда», Троцкий заявил: «В конечном счете, плановое начало мы распространим на весь рынок, тем самым поглотив и уничтожив его. Наши успехи на основе новой экономической политики автоматически приближают ее ликвидацию, ее замену новейшей экономической политикой, которая будет социалистической политикой»[190]. Залогом успеха он считал государственную собственность, монополию внешней торговли и «диктатуру партии». В то же время Троцкий считал, что период, в течение которого план заменит рынок, будет достаточно длительным: «Чтобы каждое предприятие стало составной частью единого социалистического организма, планомерно функционирующего, нужна большая переходная работа рыночного хозяйствования, которая займет долгий ряд лет»[191].

Если бы Троцкий в своем выступлении ограничился этими диалектическими упражнениями по поводу превращения новой экономической политики в новейшую, оно не заслуживало бы большого внимания. Но он обратился к конкретным экономическим проблемам промышленности, и этот анализ исключительно интересен и показателен. Прежде всего, Троцкий заметил, что, хотя и наблюдался рост промышленности, за весь первый период НЭПа она работала в убыток. При этом происходил существенный рост цен на промышленные товары по сравнению с ценами на продукцию сельского хозяйства. Показав диаграмму с динамикой этих цен, он метко назвал это явление «ножницами цен»[192]. Как известно, ножницы цен впоследствии привели к кризису сбыта.

Принципиальное значение имеют рассуждения Троцкого об учете издержек. Именно высокие издержки приводили к убыточности промышленности. Часть издержек была связана с поддержкой избыточной занятости. Рекомендация Троцкого проста, верна и нереализуема в советских условиях: «Лучше непосредственно поддерживать безработных, чем замаскированным путем. Нельзя вести хозяйство с потушенным фонарем»[193]. Для обеспечения прозрачности отчетности нужно было решить две проблемы. Первая заключалась в том, что отчетности часто просто не велось, но она была необходима хотя бы для того, «чтобы не воровали». Гораздо более важной была вторая проблема: по «официальному признанию» наркомата рабоче-крестьянской инспекции калькуляция издержек и цен была «на 80 % произвольна»[194].

Троцкий выделил следующие недостатки учета издержек: «Калькулируют по фиктивным ценам сырье. В калькуляцию не вносят процентов на основной, а иногда и на оборотный капитал. В калькуляцию сплошь да рядом не входит амортизация, и уж всегда и без исключения в калькуляцию не вносят земельную ренту»[195]. С иронией Троцкий пишет о тех, кто считал учет ренты «нарушением партийной программы». Он приводит сильный аргумент: если нефтяное месторождение сдать в концессию, неужели не нужно в цене концессии учитывать ренту? Аналогичная ситуация возникала и при экспорте хлеба. Игнорирование ренты, будто бы неприемлемой «при советском строе», Троцкий назвал «ребяческим предрассудком». Его вывод ясен: «черную и белую магию калькуляции нужно истреблять тем же самым жестким способом, как и отсутствие отчетности вообще»[196].

Трудно сказать, был ли знаком Троцкий со статьей Мизеса, о которой мы писали выше, или с его вышедшей в 1922 г. книгой «Общественное хозяйство. Исследование социализма»[197]. Он знал немецкий, интересовался зарубежной литературой, а статья эта была опубликована в ведущем академическом журнале. Во всяком случае, в работах Троцкого нет упоминаний о Мизесе[198]. Однако в своем докладе рассуждениями о ценах он фактически дал подтверждение аргументации Мизеса. Настоящее «истребление» «магии калькуляции» могло быть достигнуто только нормальным рыночным ценообразованием на все факторы производства.