С одной стороны, далеко в прошлом остались надежды на то, что Россия уже готова к социализму и достаточно было взять власть, чтобы быстро создать государство-коммуну. Пятилетний опыт управления страной показал реальное положение дел – в одном из последних выступлений Ленин говорил: «Производительные силы у нас развиты менее всех, работать мы умеем хуже всех». Правда, он сразу же выразил уверенность в том, что «мы добьемся того, чтобы нагнать другие государства с такой быстротой, о которой они и не мечтали»[169], но его оптимизм был совершенно не обоснован.

Резко изменилось отношение Ленина к управленцам. В частности, после длительных споров с Троцким, доказывавшим необходимость усиления роли Госплана, Ленин признал правоту оппонента. В статье «О придании законодательных функций Госплану» он писал, что поскольку «государственные дела необыкновенно усложнились», а Госплан «как совокупность сведущих людей, экспертов, представителей науки и техники, обладает, в сущности, наибольшими данными для правильного суждения о делах», его «компетенция» должна быть увеличена[170]. Были забыты декларации о «равенстве оплаты». Теперь Ленин считал, что служащие наркомата Рабоче-крестьянской инспекции «должны быть высоко квалифицированы, особо проверены, особо надежны, с высоким жалованьем»[171]. В его работах 1921–1922 годов не раз повторялась мысль о бережном отношении к специалистам[172].

С другой стороны, у Ленина сохранялось немало иллюзий – почему-то он надеялся на коллегиальность руководства партией, которая будет обеспечена увеличением численности ЦК и включением в него рядовых рабочих. Эти рабочие, «присутствуя на всех заседаниях ЦК, на всех заседаниях Политбюро, читая все документы ЦК», смогут «придать устойчивость самому ЦК» и «работать над обновлением и улучшением аппарата»[173]. То, что член ЦК может иметь доступ ко всем документам ЦК, понятно. Но как, не будучи членами Политбюро, члены ЦК, пусть даже из рабочих, могли бы присутствовать на всех его заседаниях?

Более того, Ленин полагал, что реорганизованный Рабкрин и Центральная Контрольная комиссия смогут обеспечить контроль над работой центральных органов партии. Он не понимал, что попытка организовать демократические процедуры внутри коммунистической партии была обречена на провал[174]. Сам Ленин на XI съезде партии охарактеризовал систему правления в СССР следующим образом: «Диктатура пролетариата, террористическая власть»[175]. Реальная демократия в правящей партии может существовать только в условиях существования в стране многопартийной системы, при свободной прессе, независимом суде[176]. В советской России все это было невозможно. В связи с этим приведем характерное высказывание главы профсоюзов М.П. Томского: «В обстановке диктатуры пролетариата может быть и две и четыре партии, но только при одном условии: одна партия будет у власти, а все остальные в тюрьме»[177].

В статье «О кооперации» Ленин сделал высказывание, которое послужило руководству партии обоснованием возможности построения социализма в одной стране: «Власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата, союз этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д. – разве это не все, что нужно для того, чтобы из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую с известной стороны имеем право третировать теперь при НЭПе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества? Это еще не построение социалистического общества, но это все необходимое и достаточное для этого построения»