Влез ногами в комбинезон, натянул рубашку, застегнул пуговицы, оделся.

Осторожно подошёл к двери; она была приоткрыта: из овальной щели смотрели на меня темнота и холодные глаза звёзд.

Сколько я проспал? Неизвестно. Когда я пришёл сюда, вроде бы было утро.

Резкий смех Мороморо и радостный раскат выстрела оборвали мои вопросы.

Купол слегка тряхнуло.

В небе дрогнул багровый отсвет.

Я выскользнул в темноту, моля сфинкса, чтобы не заскрипела дверь.

С этой стороны купола было тихо. Голоса доносились с севера.

Пахло дымом, там что-то жгли. По холму, скрывавшему от меня море, прыгали и ходили тени.

Можно было уйти по склону и, прячась среди теней, выйти тайком на берег.

Можно было отползти в ночь, тихо обогнуть купол и выяснить, что же там происходит.

Маленькая фигура с факелом вынырнула из-за стены слева.

Женщина – девочка или девушка – с выбритой налысо головой; тело её отливало фосфором, узкие, налиты́е груди неестественно вытянуты вперёд, словно жили отдельной от тела жизнью; они летели, опережая тело и пронзая соска́ми воздух; бёдра её и низ живота охватывал тэобразный пояс, и спереди, на уровне лона, подобно яростному клинку, вырастал и угрожал миру воинственный рукотворный фаллос.

Факел брызгал огнём и чадил сладковатым дымом. Я смотрел на эту женщину-девочку полуслепыми зачарованными глазами.

Она подошла ко мне, молча схватила за руку. И, не сказав ни слова, повела навстречу шуму и голосам.

Я не сопротивлялся.

Она вела меня уверенно и спокойно, словно нисколько не сомневалась в моём желании идти вместе с ней. Скосив глаза, я пристально рассматривал спутницу, особенно ту игрушку, которой она обманывала своё природное естество.

Фаллос выглядел вполне натурально, я порадовался искусству его создателя. Единственное, что отличало его от подлинника, – это цвет. Золотисто-звёздный. И короткая весёлая надпись по искусственной звёздной кожице – «Ars longa».

Мы обогнули купол с востока, и я увидел странное сборище: на песке, полукругом, поджав под себя ноги, сидели обнажённые женщины; каждая держала в руке по факелу. Сперва мне показалось, что все они двойники моей спутницы: у каждой выпирал спереди пугающий искусственный фаллос, головы у всех фаллофорок были одинаково выбриты, груди у́зки, летят вперёд, словно наполнены лёгким газом. Лица обречённые, равнодушные, глаза – мёртвые или спят.

Центром это сборища был дневной мой покровитель, хозяин острова – Мороморо. Он стоял в середине круга, на нём была всё та же хламида, на лице блаженство, в руке – пиратский бутафорский мушкет с раструбом на конце ствола, другая направлена на меня.

– Лунин! Ты где пропадаешь? Я тебя везде обыскался, неблагодарное ты животное!

Та, которая меня сюда привела, оставила мою руку в покое и уселась рядом с другими; круг из сидящих женщин замкнулся, когда она села с ними.

Мороморо вскинул вверх свой мушкет и выстрелил.

– Салют в честь нашего гостя! Знакомьтесь, это господин путешественник, змееборец. Представьтесь, господин путешественник.

Я кивнул.

– А это… – обвёл он рукой сидящих. – О! Это… это… – Он причмокнул, приставил пистолет к чреслам раструбом в мою сторону. – Это, Лунин, моя Красная, моя непобедимая армия, великолепная моя Эннеада. А ты знаешь, Лунин, почему моя армия непобедима? Знаешь, Лунин, в чём главная её военная тайна? – Мороморо поковырял в ухе. – Во мне, Лунин, во мне. Меня, Лунин, никаким мармеладом-шоколадом не купишь, не ем я их. Я – человек-кремень, утёс я человек. И они мармелад не жрут. Правда, детки? – подмигнул он увядшим веком молчаливой компании фаллофорок. – Сегодня, Лунин, у нас тактические учения, подготовка к великой битве. Марс в огне, Лунин. Враг наступает. Выбирай, Лунин, – кто не с нами, тот против нас. – Он потряс над головой кулаком. – Мы победим, камарадо! За нас Троцкий, Чапаев и Че Гевара! Эрик Клэптон и Александр Пархоменко!