Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 3 Светлана Берд, Евгений Захаров

Однажды, а точнее, на другой день после разборки с крокодилом, Брайан, зевая. поднялся с роскошного персидского ковра, и – глаза вытаращил. Рядом с ним лежали и мрачно храпели три подозрительных лохматых личности.

– Как они храпят, – сказал себе Брайан. – Они раньше так не храпели.

И заорал:

– Па-адъе-ом!

Личности раззевались, захлопали глазами, вылезли из-под одеяла, и Брайан с ужасом узнал в них своих друзей.

– А, это ты? – проворчал Джон. – Ну, как дома, как дети, все здоровы?

– Да, все хорошо, спасибо, – почесался Мэй.

– Я в ванную, – сообщил Роджер. – Грязен я. Ничтожен. Верно?

– Ну немного, – тактично сказал Брайан. – Чуточку так.

– Сам-то ты хорош! – злобно прокричал в лицо оторопевшему Мэю Роджер. – Свинообразный! Навозное! Грибок ты плесневый! Скотина! Грязный я, видите ли! На себя посмотри, ранец!

– То есть? – не понял Брайан. – В каком смысле?

– В смысле зас, – отрезал Роджер и пошел по коридору.

– Мэйчик! – раздался вдруг радостный крик.

Брайан вздрогнул и медленно повернулся. Нет, все было точно так, как было. Это крикнул Фредди.

– Простите, вы мне? – спросил Брайан.

– Да конечно! – вскочил Фред. – Брайсик! Мальчишка! Дорогой ты мой носопырь! Ты, случайно, ничего не слышал, что я во сне говорил?

– В каком сне? – удивился Брайан.

– Значит, не слышал? – Фредди расплылся еще шире.

Брайан решил немножко его помучить.

– Ну, смотря об чем речь, – туманно сказал он.

– Браюся! – заизвивался Фредди. – Ну чего я говорил? Чего? Скажи мне скорее!

– Изволь, – кивнул Брайан. – Вот что ты говорил: «В детстве вера прививается и усваивается легче и крепче. Воспитание в глубокорелигиозной христианской семье является корнем, основанием. Такая вера выдержит испытания, невзгоды, лишения, и лишь окрепнет».

– И это я сказал? – брови Фредди трепетали на самом краешке лба.

– Сильно сказал, – пожал ему руку Джон. – Ну так чего?

– Чего-чего? – хмыкнул Брайан. – Пошли чайку тяпнем.

– Чайку! – потер руки Джон. – С водочкой!

– Индийского! – облизнулся Фредди.

– Пиквик! – крикнул Мэй. – С фруктой!

– С селедкой еще скажи, – ядовито сказал Роджер.

– Вы еще не в ванне?

– Я за полотенцем, – пояснил Тейлор. – Вытираться чем я буду? Исподним?

Полотенца он не нашел, сорвал вместо него со стены какой-то средневековый гобелен и оскорбленно удалился в ванную. Там он застал ужасающую драку. То Дэвид Боуи безуспешно сражался с Ангусом Янгом.

Дело в том, что Ангус пару дней тому назад пробрался в ванную к Боуи, да не один, а с братом Малькольмом и Брайаном Джонсоном (куда ж его девать?), и всласть накутился, устроив там сауну с парной и пивом. Убрать за собой, конечно, никто не озаботился, и вернувшийся ввечеру Боуи был мило и просто поставлен перед фактом – грязными следами, пивной пеной, скелетами тараньки на стенах и висящими на бельевых веревочках носками купальщиков.

Как было не мстить? Вот Боуи и мстил. Кроваво и беспощадно. Но пока бесплодно – к Ангусу на выручку примчался доктор Габриэл, и они вдвоем уже одолевали визжащего и плюющегося Буя.

Роджер посмотрел на дерущихся, фыркнул и пошел мыться в кухню. Тем более, что там его уже ждал Джон с излишками водки, не вместившейся в чайник. Излишки были вкусные, и после употребления последних просто необходимо было добавить. Добавили пивом, потом зажевали сгущенкой и пучком зелени. И в карты? Понятное дело, в карты. По маленькой, Джон? По маленькой. Ну поехали. Хода нет, ходи с бубей. Знал бы прикуп, жил бы в Глазго. Полковник был такая… ну и так далее.

– Здравствуйте, Фред! – тем временем разговаривал Фредди со своим отражением в зеркале. – Да какие вы молодцы! Да как вы хорошо выглядите! Экие усы!

– Да какие мы омерзительные, – подхватил Брайан. – Да какие мы отвратительные!

– Ты, сволочь! – ощетинил усы Фредди. – Че ругаешься, катценхаус!

– Хочу – и ругаюсь! – откликнулся Мэй.

– Да я ж тебя кормил! И поил! И усы подстригал вот этими самыми ручками!

– Какие усы? – осовел Мэй.

– Да вот эти, вот эти! – и Фредди затыкал в зеркало пальцем. – И ваще, ты в меня своими ногтями грязными не тычь! Сукин сын!

Тут только Брайан понял, что Фредди поссорился со своим отражением, а комментарии его, Брайана, принимал за зеркальные.

– Хи-хи-хи! – засмеялся он. – Сам себя обозвал! И я смогу – сукин сын!

– Кто? – повернулся Фредди. – Кто сукин сын?

– Да ты, – пожал плечами Мэй. – Сам себя обозвал.

– Тогда ты, – и Фредди отошел подальше для разбега. – Выря! Ослица! Жареный!

– Ты сам жареный, – обиделся Мэй. – Курдюк! Бурдюк! Мерзюк! Хуже даже – мерз!

– Я – мерз? – Фредди встал на карачки и медленно пополз к Брайану. – Я, да?

– Очень мерзкий мерз, – застенчиво сказал Брайан. – Если вы позволите.

– Да как ты смеешь, толстая морда, называть меня мерзом?

– Смею! Еще как! А как ты смеешь ползти ко мне на карачках?

– А вот как ты смеешь писаться у меня в студии?!! – заорал Фредди, и усы его затряслись от злости.

– А ты как смеешь петь в мой микрофон?

– А ты как смеешь играть на моей гитаре?

– ЧТО?

– Чего?

– Чья гитара?

– Ну уж не твоя!

– А чья же еще, слепой музыкант?

– А ты – дите подземелья!

– Ну ты негодя-ай! – замяукал Мэй. – Да вообще как ты смеешь ругать меня в моем присутствии? Сожрал?

Фредди открыл рот, сказал: «Хиджр» и медленно его закрыл. Он не находил слов для ответа. Разбежавшись, Фредди быстро-быстро, крепко-крепко постучался головой об каминную доску, и вдруг! Нашел! Нашел он Элтона Джона, который стоял, завернувшись в штору, и его не было видно. До настоящего момента, конечно.

– На вот тебе! – рявкнул Фредди, суя Элтона головой вперед под нос Брайану.

– Да на кой мне сдался этот лещ? – сморщил нос Мэй. – Снулый наверняка.

– Нашел я его, – пояснил Фредди, – забирай скорей, пока не попало!

Мэй аккуратно взял в охапку Элтона, а Фредди с легким сердцем ушел на кухню – подсматривать в карты Джона.

– Не лезь, советчик, к игрокам, не то… – начал было Роджер.

– Сам, – и Фредди вернулся в комнату, где застал Брайана плачущим.

Фредди, не долго думая, схватил Элтона, сидящего по-турецки и курящего кальян, за грудки, бешено затряс и проревел:

– Кто посмел обидеть моего наилучшайшего из наилучшайших?

– Да вот, – прохныкал Мэй. – Кто-то сел на мой парик и помял его!

– Ты зачем сидишь на его париках? – и Фредди треснул Элтона по уху. – Тебе чего, сидеть негде?

– Да это не он! – простонал Мэй.

– А кто? – Элтон был безжалостно отброшен.

– Не знаю-у-у! – и Брайан, вынув свой невыразимый фиолетовый платок, затрубил в него.

– Неженка, – показал на него Фредди. – Видали?

– Я очень смелый, – шмыгая носом, сообщил Мэй.

– Печенье «Нежность», – прохаживался Фредди. – Чувства и чувствительность!

– Отважный я! – плакал Мэй. – Не говорите грубостей!

– Жалостливый! – смеялся бездушный Фред.

– А ты! А ты-ы! Ы-ы-и-ихх! Хруммффф! Йаайййссььь… – Мэй попросту сдулся.

– Ну чего ты пищишь? – примирительно заметил Элтон Джон.

– Кто пищит?

– Ты пищишь, кто же еще?

– Это Я пищу?

– М, – неопределенно отозвался Элтон.

– Нет, это я пищу? Это ты МНЕ говоришь? – завелся Брайан.

– Нет, – пожал плечами Фредди. – Я молчу вот уже целую минуту. А что – ты пищишь, что ли?

– Пищал ли я? Ха! Ну конечно! То есть, тьфу! Не пищал! Это ты пищишь!

– Ах, я пищу? Я ПИЩУ?

– Да! – смело сказал Брайан и схватил леща.

– Я пищу! – бесновался Фредди, скача вокруг Брайана. – Я у него, видите ли, пищу!

– Да нет, не пищишь, – заметил Элтон Джон.

– Значит, он пищит?

– И он не пищит.

– А кто ж тогда пищит?

– М…

– И вообще ты во всем виноват, – и друзья, окружив Элтона, собрались задать ему перцу. И задали бы! Кабы не возвратились из кухни Джон и Роджер, а вслед за ними, оставляя грязные следы, из ванны не пришел Боуи, донельзя сырой, но не менее радостный.

– Как твой адвокат, – тут же сказал Джон Элтону, – я советую тебе немедленно рассказать, в чем дело!

– Я! – рванулся к нему Фредди. – Я скажу! Он же пищит, а ты спрашиваешь!

– Кто пищит? – почесал в затылке Джон.

– Ты что – тупой? Какой же ты тупой!

– Я попросил бы не оскорблять стряпчего! – подал голос Боуи.

– Хорошо, мне все ясно, – заметил Джон. – Кроме одного: кто же все-таки пищит?

– Он! – сказали хором все, показывая друг на друга.

Даже Роджер показал одной рукой на Элтона, а другой – на Брайана. Задранной ногой же он указывал на Фредди.

– Прекрасно, – ответствовал Джон. – Теперь заслушаем прения сторон. Элтон – к барьеру!

Элтон вышел к барьеру, отставил ногу и стал рассказывать:

– Я говорю, что они пищат. Они говорят, что я пищу. Но пищать я попросту не могу, потому как пищат они, а не я. Нам же, всем вместе и каждому в отдельности, в заданных условиях предписанного, тождественного, релевантного, пертинентного и суммированного, в одно время и в одном же месте, просто, как-то, знаете ли.., – и он. замолчав, выразительно развел руками.

– Понятно, – кивнул Джон. – Ну, что же, нечто подобное я и предполагал.

– А все-таки, – подал голос Боуи. – Кто пищал-то?

– Они, – отозвался Элтон. – Или я. Не помню. Давно здесь сидим.