– Да, классические дочки-матери в чистом виде. Слава богу, у меня только мальчики. А теперь… – Она смотрит на Энни. – Я знаю, что ты не очень хочешь об этом говорить, но ты рассказала мне по телефону только основное, а где кровавые подробности? Ты обещала, что расскажешь мне все.

– Обещала.

– Ты выглядишь уставшей и слишком худой. – Барбара хмурится и с неодобрением смотрит на худощавую фигурку Энни. – Уж на что я фанатею от всяких диет, но от разбитого сердца вреда куда больше, чем пользы от похудения. Расскажи мне о вас с Эдом. Что случилось на самом деле?

– Именно то и случилось, – вздыхает Энни. – Чего все и ждали. Я, и та, что была до меня, и та, что была до нее…

– Да, я знаю, – мягко говорит Барбара. – Но ты-то все это держишь в себе, с головой погружаясь в работу, и изо всех сил занимаешься делами.

Энни кусает губу.

– Дело не только в расставании. Барб, я чувствую себя такой дурой… такой дурой.

– Это просто потому, что для тебя такое в новинку, мисс отличница. У меня большой опыт таких нескладных отношений. Скажи, ведь вы поругались, когда ты снова заговорила о ребенке?

– Ну да. Но было и еще кое-что…

Насколько Барбаре известно, желание Энни иметь ребенка – единственное, в чем они с Эдом не сходились.

– Я подумала, что стоит еще раз попытаться… – Энни крутит в руке ножку бокала. – Знаешь, усадить его, дать расслабиться, устроить романтический ужин. И все шло прекрасно, пока он не признался, что последние шесть месяцев изменял мне.

Челюсть Барбары отвисает.

– Вот же ублюдок, – выдыхает она. – Да как он посмел!

Энни пожимает плечами, но боль той ночи все еще свежа.

– Это еще далеко не все. – Теперь, начав, Энни не может остановиться. Выговориться Барбаре – такое облегчение. Впервые она способна довериться кому-то, кроме Тео. – Эта девушка была уже на шестом месяце беременности, когда он мне признался. Как ты понимаешь, мне очень не хотелось находиться поблизости, когда родится их ребенок. Не могла.

– О, Энни. – Барбара накрывает руку Энни своей. – Мне так жаль.

– Я должна была знать.

– Откуда тебе было знать? – Барбара качает головой. – Ты любила его. Ты была слепа. Мы не готовы видеть, если любим. И давай посмотрим правде в глаза: кто бы мог тебе рассказать?

– Но меня предупреждали, – горестно говорит Энни. – Все женщины, знавшие Эда, рассказывали, что он врывается в жизнь как вихрь и уходит, оставляя бардак. Я думала, что отличаюсь, что я другая. – Она мрачно хихикает. – Думала, он любит меня.

– Я уверена, что он любил тебя, Энни. Настолько, насколько человек вроде Эда вообще может любить кого-то. Но я знаю этих мужчин, в душе они эгоцентричные дети. Да, с ними очень весело, но они совершенно не помогают, когда дело доходит до готовки и уборки. Слава богу, у вас с ним не было общего ребенка. Можешь представить себе этот ужас?

Энни не хочет даже пытаться. Это слишком больно. Она была глупой. Доверчивой и глупой.

– Эта Сара, так ее зовут, не стала ждать и вежливо спрашивать его разрешения родить ребенка. Она просто взяла и использовала свой шанс. А я свой потеряла.

– Нет-нет, ничего подобного! – Барбара стоит на своем. – Послушай меня, Энни, я знаю, что сейчас тебе очень плохо, но, поверь мне, я была в похожей ситуации, и так, и по-всякому, и я знаю, жизнью клянусь, Эд не твоя половинка. Эд был твоим… твоей… Как бы сказать… авантюрой. Он был набитой на лбу шишкой. Сколько я тебя знаю, ты все всегда делала по правилам, Энни. Честно говоря, мне вечно казалось, что все, что ты делаешь, чересчур взвешенно, выверенно. Даже когда мы были совсем молоды, ты будто все время боялась выйти за рамки, всегда считала, что что-то должна.