Стеснительно улыбаясь одной стороной обветренных губ, Илья устало передвигал вдруг ослабевшие ноги, с ожесточением вытирал изнанкой женского парика со своего бледного потного лица театральную краску и косметику.

«Перенервничал парень, – с сочувствием подумал Климент Петрович, наблюдая со второго этажа за своими сотрудниками, в тесном окружении которых с трудом передвигался Илья, скребя по асфальту женскими ботинками неожиданно большого размера. – Но ничего, – снова, но уже одобрительно подумал генерал с легкой усмешкой и облегченно вздохнул, – главное, что взяли эту сволочь».

– Журавлев! – окликнул он из окна Илью; и когда тот поднял голову, сказал: – Зайдите ко мне с Орловым!

– Слушаюсь, товарищ генерал, – тотчас отозвался снизу Илья, придавая голосу уверенной бодрости, чтобы начальство не подумало, что он раскис и все еще переживает по поводу недавней схватки с душегубом, который ведь и его мог запросто ножичком освежевать.

Пресняков вернулся к столу; на миг задержавшись возле портрета генералиссимуса, с заметной гордостью вслух сказал:

– Работаем, товарищ Сталин. – И уже садясь за стол, негромко проговорил: – И парней я своих обязательно пошлю в Западную Латвию. Можете не сомневаться, они там такого шороха наведут, что не только недобитым коллаборационистам-националистам, но и чертям станет тошно.

В безлюдном коридоре в отдалении гулко зазвучали шаги, которые уверенно приближались к кабинету, и вскоре в дверь деликатно постучали.

– Войдите, – крикнул генерал, с готовностью поднялся и пошел встречать дорогих гостей, которых сегодня по-иному и назвать нельзя, широко распахнул руки для объятий. От души тиская в крепких объятиях поочередно Орлова и Журавлева, он добродушно гудел: – Молодцы, парни, доброе дело совершили. Объявляю вам благодарность. А теперь присаживайтесь, дело у меня к вам государственной важности имеется.

– А я-то думал, – с наигранной разочарованностью произнес веселым голосом Клим Орлов, служивший под началом генерала довольно долго, чтобы иметь смелость в редких случаях в его присутствии и пошутить, – что вы нас водочкой угостите. Так сказать, продезинфицировать нутро. Этот мерзкий тип так кусался и царапался, что не ровен час мы с Журавлевым (он на секунду взглянул на товарища и заговорщицки ему подмигнул) запросто могли какую-нибудь неизлечимую заразу подцепить. И тогда нам точно кирдык настал бы.

Видя, что генерал на минуту задумался, с любопытством поглядывая на него, Орлов в свойственной ему немного развязной манере принялся с жаром рассказывать:

– Прыткий, сволочь, оказался. Хорошо, что Илюха меня не послушал и туфли лодочками не надел. А то точно упустил бы сукиного сына. А так ботинки ему актриса что надо подобрала, устойчивые даже для мужика… сорок пятого размера. Каково? – воскликнул он и сам с удовольствием засмеялся над своими словами, откинувшись на спинку стула, запрокидывая голову, щеря крепкие белые зубы.

– Орлов, ты особо не веселись, – осадил генерал, сдержанно хмыкнув в ответ на его рассказ. – Пришло распоряжение из Москвы командировать вас с Журавлевым в городок Пилтене в Западной Латвии. Помощь ваша требуется нашим товарищам из УГРО… и все такое. – Он указательным пальцем начертил в воздухе непонятную фигуру.

– А что, я согласный! – неимоверно оживился Клим. – Слышал, у них там бабы дюже красивые. Думаю, и Журавлев не против поехать.

– Орлов, – вскипел генерал, – ты когда-нибудь можешь быть серьезным? Без этих своих штучек, – он опять показал в воздухе нечто непонятное, но уже правой рукой, порывисто рассекая ребром ладони воздух перед собой, – закидонов дурацких.