– Условный знак? – понимающе хмыкнул Орлов и указал квадратным подбородком в сторону распахнутого окна, откуда в кабинет звонким эхом плеснул предупреждающий гудок. – Ловко придумано.

– Все-то ты, Орлов, замечаешь, – с досадой крякнул Пресняков, как будто его уличили в предосудительном поступке. – Мог бы и промолчать для приличия.

Клим с наигранным испугом тотчас зажал рот ладонью, стрельнул в сторону Журавлева насмешливым взглядом: мол, знай наших. Сам же Илья с опаской оглянулся на дверь, переживая, что в присутствии московского гостя будет чувствовать себя неловко, одетый не по форме, в женские ботинки и непонятного кроя стильные брючки, к тому же за столом с алкоголем. Он было привстал, собираясь уйти, но генерал властно положил тяжелую ладонь ему на плечо и легким нажатием вернул парня на место.

– Сиди, Журавлев, – сказал он по-товарищески и пошутил: – Еще не все выпили.

Позвонил снизу дежурный Соколов, немного растерянным голосом доложил о прибытии высокого московского гостя. Не успел генерал положить трубку, как в коридоре послышались легкие стремительные шаги, которые, судя по звуку, могли принадлежать подростку, но ни в коем случае не взрослому человеку. Вскоре невесомые шаги замерли по ту сторону двери, и сейчас же в дверь постучали.

– Входите, – начальственным баском пророкотал Климент Петрович.

Массивная дубовая дверь на четверть приотворилась, и в кабинет не вошел, а как бы свободно проскользнул человек невысокого роста. В правой руке он держал коричневый фанерный чемоданчик, а через согнутую в локте левую руку был аккуратно перекинут серый в мелкую клетку пиджак. Вошедший был похож на отпускника, собиравшегося отправиться на черноморское побережье, куда-нибудь в солнечную Ялту.

Оставив чемоданчик у дверей, человек сверху бережно разместил на нем пиджак и размашистым шагом, мягко ступая резиновыми подошвами парусиновых ботинок по полу, быстро подошел к сидевшей за столом компании. Выбившаяся с правой стороны из-под ремня черных брюк светлая в полоску рубаха его ладно скроенной моложавой фигуры не портила, а наоборот, придавала ей легкость, словно мужчина весил не больше двух пудов.

– Капитан госбезопасности Еременко Анатолий Михайлович, – представился он и поочередно пожал руки вначале генералу, потом Климу Орлову и Илье Журавлеву, неуловимо задержав свой взгляд на лице каждого.

Его пожатие было на удивление крепким, хоть ладонь выглядела сухой и узкой, но оказалась сильной. Это про себя и отметил несколько изумленный таким несоответствием невзрачного на вид, но обладавшего незаурядной силой капитана, Журавлев. Сухощавое интеллигентное лицо Еременко разительно отличалось от суровых лиц тех людей из органов госбезопасности, которых до этого Илье приходилось видеть: небольшой узкий нос, пытливо-умные пронзительные зеленоватые глаза, в уголках рта ироничные складки и короткие на висках темные волосы с вьющимся чубом.

Еременко бросил мимолетный взгляд на стол, разом заметив весь мужской набор: бутылку коньяка и несколько стопок, четвертая явно предназначена для него.

– Как я понимаю, перед дорожкой выпиваете? – спросил он, сразу догадавшись о причине застолья.

– Без этого никак нельзя, – обескураживающе развел руками Климент Петрович и пододвинул свободный стул к столу. – Традиции надо уважать. Присаживайтесь. Заодно и познакомитесь с моими орлами.

– Не откажусь, – кивнул Еременко и ловко, даже изящно присел на краешек стула, сощурил глаза и пытливо поглядел в порозовевшие от первой стопки лица Орлова, затем Журавлева, с любопытством наблюдавших за ним, и охотно ответил, как само собой разумеющееся: – Наслышан я о ваших орлах. И об Орлове, и о его соколике Журавлеве.