У окна со скучающим видом примостился Арни и завистливо поглядывал на пиво. Рядом с ним на лавке лежала черно-белая кошка с драным ухом, она так же завистливо посматривала на куски ветчины на столе. Вместе они составляли хоть и жалостливую, но очень милую картину, мне даже расхотелось издеваться, и я закрыла рот, так и не спросив, за что их, бедных, обделили. Меня к столу тоже никто не пригласил.

Вообще-то Арни был неплох, просто женщин им с отцом в семье недоставало. Мать мальчишки умерла при родах, отец так больше и не женился, а сына воспитывал по принципу: глаза есть, вот пусть и смотрит, сам научится. Арни и смотрел, только зачастую, как говорится, через одно место, не понимал, чего от него хотят, врал вместо того чтобы признавать ошибки, и охотно сваливал вину на других. А «другими» чаще всего оказывалась я.

Арни повернулся на звук, жалобно посмотрел на меня, будто ожидая чего-то похуже, чем пустой желудок, и я дружески подмигнула ему, чем, кажется, напугала еще больше. Недоверие у него на лице на пару мгновений сменилось страхом.

Я вздохнула, подошла к столу, нагло протиснулась между мужиками и сгребла на тарелку ветчины и хлеба. Эб заерзал на стуле и протянул свою руку к моей, я приготовилась отбивать добычу, но тот с меланхоличным удивлением посмотрел на меня и ничего не сказал, заставив, однако, меня задуматься, кого он увидел на моем месте. Я плюхнулась на лавку рядом с Арни и поставила между нами тарелку. Пока он решался и оценивал, не успела ли я отравить ветчину, пока несла ее от стола, черно-белая кошка лениво вытянула лапу, прихватила одним когтем самый большой кусок хлеба, потянула его по тарелке к себе, прижала уши и прикрыла глаза, чтобы ее преступления точно никто не заметил.

— Дурная ты девка, — посмеялась я над ней. — Хлеб от мяса не отличаешь?

Кошка замерла, но кусок из когтей не выпустила. Видимо, решила последовать старой мудрости: если не уверен, то не начинай, а если начал, то иди до конца. Я оторвала край ветчины и засунула ей в рот, который кошка от неожиданности открыла. Обычно она предпочитала не брать ничего из рук. Арни не выдержал и утащил ту самую ветчину, что моей волей осталась без края. Решил, что кошку я травить не стану, значит, и ему не повредит. Вот ведь глупый. Глупый, но упорный. Люди, которые следовали своим убеждениям, всегда вызывали у меня восхищение, даже если убеждения их были такими… наивными.

Большая часть мяса, которое с утра выставили на продажу, пропала, из чего я сделала вывод, что с клиентами на сегодня покончено. Может, и забредет кто-нибудь за кусочком на ужин, расплатится в следующий раз. Воровать в мясной лавке — гиблое дело, второй такой в Хюрбене не было, если хозяин прогонит прочь, останется только самим скот разводить. А на болотах, со всех сторон окруженных лесом, скотоводство было очень хлопотным, а для многих и вовсе неподъемным делом.

Я выбрала из оставшегося мяса пару кусков получше, завернула и запихала в сумку. С сомнением посмотрела на третий. Нет, хватит с Альбы и этих, она меня на ужин все равно не оставит.

— Вернусь через пару часов, — крикнула я на всю лавку.

Никто, кроме кошки, даже не проводил меня взглядом.

Альбин дом стоял в середине Хюрбена, почти у самой площади. Строго говоря, это был дом моего брата, но моя дражайшая невестка Альба занимала собой столько пространства, что иногда от ее вездесущности становилось дурно. Сначала она мечтала о постройке этого дома, да так, что едва не слопала все мозги у новоиспеченного муженька. Потом — проклинала дом, потому что строить начали не с края города — «как принято» — а в центре, где после пожара освободилось место. Со временем невестушка успокоилась, но выражение «Альбин дом» прочно вошло в речь всех, кто помогал его возводить. Она хотела, чтобы все в нем было правильно, но сама никак не могла объяснить, что имеет в виду. Альба истерила, муж нервничал, а я закатывала глаза. Может быть, это маленькое, толком ничего не значащее действие и стало виной тому, что Альба меня возненавидела, хоть иногда и старалась этого не показывать. Впрочем, я была уверена, что досаждала ей всегда — хотя бы просто тем, что существовала в их жизни. Без меня они с братом могли бы пожениться гораздо раньше, теперь Альба считалась староватой и успела выслушать пару сотен шуток о том, что засиделась в девках. Гордая и правильная, она старалась не показывать своих чувств по этому поводу, но близкие все равно замечали, а муж переживал.