Когда ты взрослеешь, то понимаешь одну истину. Взрослые вовсе не вредные и противные пришельцы, которыми дети их видят, хотя и такие встречались. Взрослые – те же дети, только самостоятельные, ответственные и мёртвые, когда забыли свои мечты. Что ты должен делать – быть счастливым и радоваться, как дурачок и никогда не взрослеть, и в итоге умереть от голода, когда не сможешь прокормиться или повзрослеть и понять, что взрослая жизнь – отстой? Быть счастливым, чтобы умереть или страдать, чтобы выживать? Может жить, чтобы быть счастливым?

Размышления прервал шум. Лекция кончилась.

Она направилась в особый кабинет, отведённый для чтения, и одинокой фигуркой обустроилась в его укромном углу. Если в школе и могли быть излюбленные места книгоманов или интровертов, так только этот, маленький, переполненный тишиной, кабинет. Он выглядел так просто и привычно, с незапоминающимся дизайном. Грустить или смеяться изо всех сил в нём казалось невозможным. Кабинет оберегал молчание и равнодушие. Каждому, входящему в него, предоставлялось место для долгих размышлений или скоротечных, но важных обдумываний. Поэтому, сюда никто особо не захаживал, все либо недодумывали, старались не затягивать с думами, либо и не думали вовсе или просто боялись в столь смиренной обстановке навязчивых возгласов собственных мыслей.

Сильвия полностью погрузилась в чтение, как до безумия голодный человек. Она постоянно голодала. И полностью поправлялась, когда питалась чтением книг. Этой острой потребности в книгах, казалось, нет конца. И если жадная страсть к поглощению книжных историй могла считаться грехом, то именно этот грех девушка жаловала.

Как только Сильвия уходила с головой в книгу, она будто что-то открывала в себе. Впервые, когда она только начинала шагать по лестнице чтения, девушка раскрыла в себе способность – взаимодействовать с деревьями. А может книги просто защищали от реальности, успокаивая разум и одновременно готовя к испытаниям, они просто спасали всякий раз Кларк в любых странных и тяжёлых ситуациях. Ведь не будь рядом этих преданных учителей, она запросто могла бы не выдержать и сойти с ума от безумия собственной жизни. Книги, как настоящие мудрые друзья. Даже, если не они раскрыли способность девушки и не устраивали непонятные случаи, которые могли привести к неприятным последствиям, книги частица за частицей помогали раскрывать суть Сильвии. Кларк, будучи опытным читателем, видела смысл только в чтении, но иногда она задавалась вопросом "Кто я есть?". Сильвия не старалась искать на него ответ, возможно, из-за знания той правды, которую хотелось бы не знать, однако, любопытное естество девушки разжигало неведомой природы дикую силу. Она ужасала своей мощью, и Кларк, страшась её возмущённого выхода, подавляла силу, насколько это оказывалось возможным.

Пока Кларк читала, она никак не могла отбиться от мысли и ощущения, что в комнате кто-то присутствовал. Сильвия неохотно подняла взгляд от книги и повернула голову. Возле двери стоял призрак в образе Деметрия. Или Деметрий в образе призрака. Прислонившись плечом к стене, он стоял неподвижно, казалось, даже не моргая, молча в глухой тишине. Где-нибудь в альтернативной вселенной она испугалась бы его прямого пристального взгляда и совершенно бесшумного появления, если бы они считались незнакомцами по отношению друг к другу, но в этой они знакомы более четырнадцати лет. И за это время она изучила его всего вдоль и поперёк. Всё же, это не мешало ему выглядеть, действовать или появляться слегка жутковато. Землистый цвет кожи делал его лицо болезненным, особенно когда оно начинало бледнеть. Весь бледный, Деметрий походил на смерть, а из-за иллюзорной прозрачности казался духом. Он словно становился духом тусклым, когда на него попадал дневной свет из маленького оконца. И в то же время настолько незаметный, будто юноша сливался со всем окружающим или понемногу исчезал. Бывало так, что происходила игра цвета, когда его кожа то бледнела, то тускнела, из-за чего приходилось видеть в нём потустороннее существо. Он мог становиться невидимкой в глазах окружающих, и его замечали только тогда, когда он смотрел в чьи-то глаза, что происходило очень редко, поэтому никто толком не мог даже знать, как он выглядит. Учителя видели, что на его парте лежали учебники и тетради, и знали, что в их классах есть некто по имени Деметрий Ванберг.