Наконец поняла я, что кончилась тропинка. Вышла из лесу на полянку, на которой росли мухоморы и кружили ночные бабочки. Уханье совы осталось далеко позади. Я кинула прощальный взгляд на милый тёмный лес и пошла дальше. Тропинка на полянке переходила в ярко видную в ночных сумерках дорожку, уводящую в сторону темнеющих вдали холмов. Приближаясь к ним, я с удивлением различила в одном из холмов яркие контуры пламенного пробуждающегося вулкана. Из него дым столбом валил к небу. Я очень удивилась: откуда в этих лесах в окрестностях крупного мегаполиса вулканы? Я понаблюдала за дымом и увидела, что он не просто клубился, растворяясь в небе, а кружил, завихрялся и переходил в воздуховороты и облака-смерчи над шпилями несусветного и гротескного замка, стоящего на соседнем от вулкана холме, как раз справа.

– Карамба… – чертыхнулась я шёпотом. Ведь судя по схеме, я не ошиблась: странный большой замок на большой горе и есть поместье Фионнер.

По мере того, как я подходила к этому «бабушкиному домику», всё чаще попадались мне на пути обломанные и иссушенные деревья, словно выкачали из них живьём все соки, и много обглоданных костей и черепов животных – медведей, лис, лосей, кабанов… Вулкан по мере моего приближения горел всё ярче, каждую минуту выбрасывая в небо с шипением очередные клубы серого обжигающего дыма, который словно магнитом притягивался шпилями замка и закручивался в спирали вокруг них. Когда я совсем близко подошла, вулкан со взрывом выпустил целый поток фонтанирующей лавы вверх, и она алыми искрами стала осыпаться и стекать по склонам вулкана, прожигая почву, а меня обдало горячим ветром и копотью.

Дверь передо мной возвысилась огромная, двустворчатая, полукруглая. А рядом с дверью висел толстенный стальной канат. Наверное, на него моя бабушка привязывала сторожевую собачку. Я решительно постучала кулаком в дверь. Дверь отозвалась мне гулким деревянным грохотом. И вдруг послышался приятный мелодичный, явно старушечий, голосок:

– Кто там?

– Это я, внучка твоя, Чёрная Шапочка, принесла тебе пирожки с мясом! – честно ответила я – а что мне скрывать?

– Дёрни за верёвочку, дитя моё, дверь и откроется! – ответила доброжелательно невидимая мне пока старушка.

«Вот это, карамба, верёвочка!» – подумала я, покосившись на канат. Не сомневалась уже ни на минуту, что, дёрнув за неё, открою не просто дверь, но как минимум портал. Я обеими руками схватилась за канат и приготовилась с приложением всех своих физических и магических сил дёрнуть, однако канат оказался на удивление мягким и податливым. Едва я начала тянуть его вниз, как с приглашающим уютным скрипом двери распахнулись передо мной.

Увидела я за дверями светлый красивый зал и вошла в него. Дверь тотчас же за мной захлопнулась.

Площадь зала была огромной и равнялась футбольному полю, а может, и ни одному. Пол сразу обращал на себя внимание: выложен крупной каменной плиткой – чёрными и красными квадратиками. Да, вот такая получилась гигантская шахматная доска. Я в замешательстве стояла на одной из первых таких клеток и оглядывала зал. Стены его уходили высоко ввысь под яркий расписной свод, а вместо окон сияли дивные разноцветные переливающиеся витражи. Если сие великолепие действительно принадлежит моей троюродной бабке, то я одна из самых богатых наследниц на Земле… Внезапно услышала тот же мелодичный старушечий голос из глубины зала:

– Положи-ка, внучка, свой рюкзак на пол возле двери, а меч свой к стенке поставь, и подойди, присядь ко мне рядом!

Я внутренне вздрогнула от неожиданности: и меч заметила, и про пирожки знает, что они в рюкзаке. Вгляделась внутрь огромного зала и увидела в его центре большой трон с резными подлокотниками, рядом горела жаровня, а над ней на держателях стоял большой котел, в котором бурлило что-то зелёное, яркое и пузырящееся. Огонь зловеще мерцал. Я увидела ещё и свою неизвестную родственницу, которая сошла с трона, подошла к своему котлу и приглашающим жестом указала мне подойти и посидеть. Это столь любезное гостеприимство мне показалось более чем странным. Пирожки свои в рюкзаке я аккуратно отставила возле двери, а меч… нет, не стала я его снимать с ножнами. А обнажила. С мелодичным добрым молодецким звоном вышло радостное лезвие из оков ножен, готовое к бою и подвигам.