Она ехала по проселку, держа на спидометре безопасные двадцать миль в час, лавируя на поворотах, подъемах и спусках и все дальше углубляясь в Пайн-Бэрренс. Деревья здесь подходили к дороге ближе, чем она привыкла, так что минивэн оставался в тени, но время от времени она все-таки могла видеть солнечный свет, пробившийся сквозь кроны деревьев и похожий на вонзающийся в землю золотой клинок.

Площадка для парковки, о которой им говорил Паркер, представляла собой небольшой, посыпанный гравием тупик в конце проселочной дороги, на котором могли уместиться только две или три машины – ну хорошо, четыре, если бы они встали тесно, – но сегодня здесь не было других машин.

Хлоя выбрала для парковки дальнюю сторону площадки, заглушила мотор и, поставив стояночный тормоз, объявила:

– Ну все, мы на месте. Выходите.

Они выгрузили свои рюкзаки и поровну разделили припасы и снаряжение. Ники и Джош взяли большую часть кухонной утвари и воду, а Адам и Паркер приготовились тащить сумку-холодильник, тяжелую от банок пива и купленного на автозаправке льда. Нэйт взял палатки, так что на долю Хлои достались пластиковые пакеты с едой, которую купил ее брат.

Паркер заверил их, что путь не будет слишком уж трудным – может, придется подняться на небольшой холм, но о том, чтобы карабкаться на настоящую гору, и речи не идет. Всех все устраивало, за исключением Нэйта, который ворчал себе под нос, украдкой поглядывая на сланцы, которые он нацепил на свои шишковатые, как у хоббита, ноги.

Каким же влажным был здешний воздух… Все говорили, что летом погода будет полный отстой, что будет ужасно жарко с июня по конец сентября, но и май был совсем не фонтан. Еще пару недель назад температура приблизилась к тридцати, и здесь, в окружении деревьев, душная влажность была почти невыносима. Воздух был наполнен конденсатом, окутывающим их, как одеяло, так что футболки сразу прилипли к телу, а по спинам потек пот, скатываясь в джинсы.

Передвинув рюкзак выше, Хлоя поправила нейлоновый нагрудный ремень и нажала кнопку на брелоке. Клаксон минивэна бибикнул в ответ один раз, его звук отдался от деревьев и быстро затих.

– Давай его сюда, – сказал Адам, протянув руку. – Будет лучше, если он будет у меня, ведь у меня больше карманов, чем у тебя.

Хлоя пожала плечами и бросила ему ключи. Стоявший рядом с ней Паркер взвалил на плечи потертый рюкзак фирмы «Коулман» и кивком показал на одну из отходящих от гравийной площадки неровных тропинок.

– Нам сюда, – сказал он. – Теперь уже недалеко.

И все последовали за ним в лес.

Когда они смотрели на лес Пайн-Бэрренс с шоссе, он казался им огромным; а в глубине и вовсе представлялся нескончаемым. Ветви деревьев свисали низко, образуя плотный полог, мертвые листья, опавшие не один год назад, устилали землю мягким гниющим ковром. Тропинка шла вверх, и листья спереди и сзади образовывали такие густые переплетения, что Хлоя могла видеть только то, что находилось от нее не дальше чем в пятнадцати футах. Она почти что чувствовала, как лес с каждым сделанным ими шагом смыкается вокруг и как будто медленно поедает их живьем.

И еще эти звуки: здесь было на удивление шумно, ибо в лесу кишела жизнь. Жужжали насекомые, сверху доносились беспечальные крики птиц, им вторило шуршание невидимых животных. Иногда меж стволов с посвистом проносился ветер. Лес говорил с ней, он шептал, обращаясь к ней, как будто голос этих мест был радиосигналом, на волну которого Хлоя мало-помалу настраивалась. Звуки леса сливались воедино в ее голове, объединялись в симфонию, порожденную природой и не имеющую ни начала, ни конца. То, что она слышала, было голосом земли, голосом, которым земля говорила, когда на ней еще не было людей, чтобы все портить, как они привыкли делать.