Лес нас найдет Мэтью Лайонс

1692

Мэри много раз наблюдала, как с помощью этого топора Саймон высекал огонь. Он намеренно заказал его себе, чтобы высекать им пламя, и конструкцию разработал сам вместе с кузнецом из Маунт-Холли. Топор был длинный, с прожилкой пепельно-белого кремня, вделанной вдоль лезвия. И деревянное топорище, и лезвие были протравлены черной тушью или углем, и их чернота, казалось, поглощала свет. Раз двенадцать или даже больше она видела, как Саймон пускает топор в ход и высекает пламя, особым образом ударяя по камню или кирпичу. После удара взлетал сноп крупных белых искр.

Саймону всегда нравился огонь, он смотрел на него так, как смотрят на старого друга. Возможно, это с самого начала должно было подсказать ей, что с ним что-то не так.

Мэри бежала между деревьями, ныряя в их тень и двигаясь так быстро, как только могла. Она пыталась дышать ровно, чтобы не впасть в панику и не поддаться рыданиям, но это было почти невозможно. Саймон гнался за ней и по дороге поджигал деревья. Дым окрашивал голубое небо в грязно-серый цвет, наполняя воздух запахом гари, и этот запах драл ее горло и нос, из-за чего было трудно дышать.

Она слышала, как он, проламываясь сквозь заросли, во все горло распевал гимны. «Наш Бог – могучая твердыня», «Весь люд, что на земле живет», «Благодарим мы Бога ныне»… Она слышала в его голосе безумную улыбку и явственно представляла, как, произнося слова, его тонкие губы изгибаются и приоткрываются, похожие на разрез от ножа. Саймон был уже недалеко от нее – ближе, чем когда она бросилась бежать прочь из усадьбы.

Она все еще слышала звуки, которые издавало семейство Гэндерсов, когда умирало: в ушах звучали жуткие булькающие завывания, перемежаемые страшными паузами. Гэндерсы спали, когда Саймон явился, чтобы убить их, – похожий на ухмыляющееся пугало, с тем самым чертовым топором в руке, в хлопающем на ветру плаще, словно сшитом из рваной мешковины.

Она должна была предвидеть, что Саймон погонится за ней. Она должна была предвидеть, что он не остановится. Он никогда не мог понять, когда следует остановиться.

Мэри бежала, пока ее легкие не начали гореть. Ноги стали ватными, а зрение начало туманиться от изнеможения. В голове уже крутились мысли о том, чтобы рухнуть наземь, но она продолжала бежать. Она не могла остановиться, ведь Саймон был так близко.

Перебежав еще одну поляну, она закрыла глаза и прислушалась.

Этот лес всегда был полон звуков: щебета птиц, шелеста листьев на ветру, рычания зверей. Но за всем этим Мэри различила… что-то еще. Этот звук слышался с тех самых пор, когда она вбежала в лес. Некий ропот, едва уловимый сквозь гомон леса и жестокие песни Саймона, настолько тихий, что она не была уверена, что и правда слышит его. Это было похоже на шепот, то ли звучащий в лесу, то ли доносящийся откуда-то за его пределами, – негромкий, но режущий, пронзающий душу, словно серебристый рыболовный крючок, тянущий вперед, несмотря на боль и изнеможение, и… становящийся все громче. Это было очень похоже на голос любимой бабушки, которая ушла к Господу пятнадцать лет назад.

Мэри выбежала на опушку и оказалась на берегу большого синего озера, неподвижного и гладкого, как стекло. В нем, словно в зеркале, отражались небо, деревья и тонкие струйки дыма. Казалось, весь окружающий мир был в нем. Она на мгновение замерла и уставилась на него. Озеро было прекрасно: почти идеально круглое, как будто его сотворила рука самого Вседержителя. Какой-то ребяческой частью сознания ей остро захотелось коснуться воды ногой, удостовериться, что поверхность не тверда, хоть и кажется такой, но что-то внутри нее шепнуло, что не стоит этого делать. Не следует вторгаться в Божий план, из этого никогда не выходило ничего хорошего.

На противоположном берегу деревья стояли теснее и были старше. Там было больше тени, чем света.

Иди туда, шепнул ей серебристый голосок. Ты можешь спрятаться там. Там ты будешь в безопасности.

За ее спиной голос Саймона стал громче, отчетливее. Он догонял ее.

Мэри побежала еще быстрее. Она огибала озеро, стремясь под сень густого темного леса. Она могла добежать туда. Она добежит туда.

Забежав за толстый дуб, она стала ждать с бешено колотящимся сердцем, стараясь вдохнуть в легкие побольше воздуха. Затем выглянула из-за ствола, всматриваясь в тот край озера, где стояла всего несколько минут назад, моля Бога о том, чтобы Саймон ее не догнал, чтобы пошел в другую сторону. Задержала дыхание и начала считать, как будто, если ей удастся досчитать до десяти, это станет достаточным доказательством того, что она наконец оторвалась от преследователя.

Мэри досчитала до девяти, когда Саймон вышел на опушку. Его ноги в тяжелых черных сапогах погружались в сырую почву у кромки воды. Если не считать покрывающей его крови, он выглядел точно таким же, каким она помнила его: высокий, тощий как жердь, с темными кругами под глазами и неизменным оскалом на пергаментном лице с впалыми щеками.

Она смотрела из тени леса, как парень вертит головой, обводя взглядом берег, пока в конце концов его глаза не встретились с ее собственными. Она едва не закричала. К черту тень, к черту деревья – он смотрел на нее так, будто деревьев тут вообще не было, будто в этом мире не было ничего, кроме них двоих, запертых вместе в идеальной пустоте.

С ухмылкой – такой широкой, что, казалось, еще немного, и она расщепит его голову надвое, – Саймон поднял руку и помахал. Стоя за стволом дуба, она почти слышала, как он кричит ей своим козлетоном: Мисс Кейн… мисс Кейн, я вас вижу… Затем он решительно зашагал по берегу, лениво высекая своим черным топором искры из камней.

Мэри смотрела на него дольше, чем следовало, зачарованная его дерганой походкой, похожей на движение марионетки, управляемой неумелой рукой. Затем, опомнившись, повернулась и побежала в чащу старого леса, двигаясь туда, откуда доносился странный шепот, не заботясь о том, куда он ее приведет.

Она найдет, где спрятаться.

Она доберется туда, куда идет.

Пятница

Хлоя не понимала, насколько дело плохо, пока за три недели до окончания учебного года Паркер не избил до полусмерти Кайла Терлецки на парковке Уайт Кэсл.

Там находились все их друзья: Адам, Ники и ее новый бойфренд Джош; черт побери, там был даже Нэйт, правда, он был так занят просмотром порнухи на своем телефоне, что почти ничего не видел.

Они сидели все вместе за одним из этих дрянных столов из литой стали, когда мимо проходил Терлецки со своими дружками. Кайл подался в их сторону и что-то сказал Паркеру, хотя Хлоя не расслышала что именно. Никто из них не расслышал.

То, что случилось потом, произошло так быстро, что Хлоя не сразу поняла что к чему. Только что Паркер сидел рядом с ней и поедал пирамидку из мороженого в вафельных обкладках, а в следующую секунду он уже волочил Терлецки по асфальту, избивая его так, что тот в итоге попал в больницу. Никто из них не смог остановить Паркера, ведь он всегда был крупным парнем, а за прошедший год стал еще выше и еще шире в плечах, так что теперь походил на небольшой дом.

И он даже ничего не говорил – просто швырнул Кайла на землю, как тряпичную куклу, и начал молотить по голове здоровенными кулачищами, превращая лицо Кайла в комковатый томатный суп. Адам, всегда выступающий в роли миротворца, попытался оттащить Паркера от Кайла, но, хотя и был звездой американского футбола, не преуспел. Паркер был намного крупнее, к тому же, когда Адам добежал до него, было уже поздно, ущерб был нанесен.

Когда Паркер наконец прекратил избиение, Кайл Терлецки выглядел так, будто его сбил грузовик, затем сдал назад и наехал снова.

Прежде чем кто-то успел вызвать полицию, они усадили Паркера в минивэн «шеви астро», принадлежавший матери Хлои, и поспешили убраться с парковки. В молчании доехали до дома Ники, и, когда оказались там, Хлоя попросила, чтобы все вышли и дали ей пару минут поговорить с Паркером, сидевшим на заднем сиденье и все еще трясущимся от ярости, наедине.

Когда Хлоя и Паркер вылезли из машины несколько минут спустя, лицо Хлои было мрачно. Она была встревожена тем, что сквозь слезы выдал ей двоюродный брат. Ники и Адам уговорили ее пересказать им слова Паркера только вечером, после того как он отправился домой.

Терлецки назвал его сиротой.

Весть о том, что произошло, быстро распространилась по всей школе и дошла до ушей администрации. Но, поскольку инцидент случился не на территории школы и никто – даже сам Терлецки, при том что его лицо было разбито в хлам, – не стал распространяться о нем, руководство школы решило ничего не предпринимать. И Паркер вышел сухим из воды.

Однако Хлоя рассказала своим друзьям отнюдь не все, в чем признался ее кузен, сидя на заднем сиденье минивэна. Она опустила детали, которые не могли уложиться в голове. Она бы никогда не поверила, что Паркер мог сказать ей такое, если б не услышала собственными ушами. К примеру, что ему было приятно избивать Терлецки, пока тот не начал плеваться кровью и не обмяк. Не стала она упоминать и о том, как жутко улыбался брат, рассказывая, как Кайл просил о пощаде сквозь выбитые зубы.

Вперед