Мишаня, конечно, попытался что-то выдавить про главу семьи, осознанный выбор и всё такое, но Наташа вовремя одёрнула кавалера, взглядом пояснив, что маман хоть и при смерти, но сковородой владеет мастерски, а до свадьбы становиться вдовой как-то не комильфо.

Обречённо вздохнули, собрали ручную кладь и полетели. И потом ещё поехали. И потом немного поплыли. И ещё парочку километров пешочком по лесу прогулялись. Сумерки второго дня деревню подёрнули, когда прибыли дети.

Из пути да сразу в пир. Роскошество всё своё – и грибы, и ягоды, и картоха с огорода, и рыбка из речки. И ещё гордость дедова – самогон на еловых шишках. Хорошо накушались, Микаэль даже не заметил, что спать его на печь подсадили (гость же дорогой), а Наташу отдельно пристроили на топчан.

На утро, ещё не открыв глаз, потенциальный жених понял – что-то в жизни пошло поперёк. Кака во рту – будто шишки всю ночь пережёвывал, в голове сосны шумят, а самое мягкое в организме место не просто пламенем пылает, а вызывает ощущение прожарки медиум. Мучительный последний факт объяснился тем, что хозяева пожарче печечку для дорогого гостя запалили, а вот первые два удручали ввиду невозможности их устранения в кратчайшие сроки.

Истомлённый жаром и похмельем Миша медленно принял сидячее положение и уставился на терпеливо ожидающую его пробуждения семейную группу. У стола, положив руки на столешницу, сидела вся троица: дед, бабушка и Наташа – все умытые, приодетые и торжественные до блеска. А Миша, соответственно, как абориген в царёвых покоях.

Храбро начал наш герой с печки слазить, и чуть Кондратия не поймал – бабушка заголосила какую-то песню жалобную, да так, что в окне любопытные соседские лица проявились – на брачный вопль, видимо, подтянулись. Самозабвенно Наташа встала во весь рост и давай пасы руками производить и по избе передвигаться – танцует, мол.

Лютый театр – бабушка поёт, Наташа танцует, а дед как стукнет кулаком по столу, да как грозно зарычит, что без надобности нам такой жених – ни грибов не набрал, ни зайца не принёс. Ступай, говорит, в тайгу и без выкупа не возвращайся! Ясно и в лоб.

Бабушка, сразу как ни в чём не бывало, песню оборвала и начала на стол накрывать – завтрак. К столу и Наташа села, и Микаэля своего манит, завтракать приглашает – полный мир и единение, даже соседи удалились на антракт.

Только поели, Наташа отозвала жениха в уголок и говорит – ты, конечно, не пугайся, но в лес идти придётся, иначе дед с бабушкой икону не достанут и не благословят, так что бери у деда ружьё, дорогой друг, и пошли. И грибов вместе нарежем, и вопрос с зайцем как-нибудь уладим.

Медлить нечего. Отправились. Спешит Наташа в коротеньких джинсовых шортиках (таких, что полупопия выпирают), корзинкой помахивает. Торопится Миша, согнувшись, ружьё несёт, размышляет, настолько ли сильно чувство, чтобы вписываться в подобный стрём.

Минут двадцать шли. И вдруг в Наташину голову стали воспоминания возвращаться – и про насекомых сибирских, и про животных диких и про всё остальное, что внучке объясняли дедушка и бабушка. А поздняк. Комары и мошки нашли цель и питание на ближайшие полчаса точно. О грибах пришлось забыть – до дому бы поскорее добраться, чтобы смазать то, что наливалось алым цветом, как созревшие яблочки.

И у Миши не совсем благополучно жизнь пошла – ружьё тяжёлое, за ветки цепляется, того и гляди курок сучком тронет. Тоскливо собирает герой всё, что на гриб походит. Так Наташу и упустил из виду. У кустов дикой малины остановился, смотрит, удивляется – в столице-то ягоды только в магазинной коробочке видел, а тут на тебе – растут, зреют и в рот просятся.