Через полчаса покорëнная Маргарита, накинув халатик, благодарно возлежала на груди спасителя, страстно и с придыханием повторяя: мой Мастер. А гордый сантехник, одной рукой прижимая к себе вожделенную королеву, другой лихо подкручивал мокрые усы.

У Василия с тех пор началась совсем другая жизнь – спокойная и без стрессов. Хозяйка по утрам вылезала из постели растрëпанная и счастливая, вся сантехника блестела и урчала от удовольствия, а вечерами, под рюмочку, обнявшись, в окошко глазели Маргарита и еë Мастер.

Потому что некоторым королевам всё же везëт встретить свою любовь.

Тётя Жанна уже не один десяток лет нищенствовала на Семимостье возле Никольского собора. Местные подавали неохотно, а вот романтичные экскурсионные пары, периодически подъезжавшие целыми автобусами в поисках вечной любви, бросали в потрёпанную шляпку не только монеты, но и благородные бумажки, веря в силу благотворительности.

Тётя Жанна считала себя опытным психологом и могла по манере любовных сюсюканий определить не только то, сколько пара встречается, но и то, как долго ещё это будет продолжаться.

Некоторые экскурсоводы даже указывали на дородную, смолящую дешёвые сигареты нищенку, как на местный талисман, намекая, что поцеловаться в середине достопримечательности, конечно, помогает, но пожертвование в пользу Жанны Петровны в разы увеличивает силу приметы, как обращение к надёжным тёмным силам Петербурга. За это, естественно, имели законные тридцать процентов от выручки и сомнительное благословение.

А тут завелась одна девица. Симпатичная такая – стройненькая, с грудью натуральной, с ресничками. И по экскурсиям то с одним, то с другим. И непременно к тёте Жанне кавалера подводит и денежку немалую в шляпку вбрасывает (из кошелька кавалера, конечно). Причём с любым из романтичных юношей, стихами и девицей одурманенных, смотрелась юная прелестница весьма гармонично и (по прогнозам психолога самоучки) должна была бы прожить с каждым долгую и счастливую жизнь. Ан нет. Не работала схема.

За один только июль привела человек десять ухажёров разного достатка – от пятисот рублей до пяти тысяч в тётижанниной шляпке прибавлялось. И всегда история трогательная про поцелуи и талисман. А остальные экскурсанты, видя подобное действие, подкреплённое рекомендациями экскурсовода, тоже начинали волшебные бумажки жертвовать во имя долго и счастливо.

Тут даже сам талисман немного подофигел от подобного. А потом выяснилось.

Девица эта приходилась племянницей одной из жриц истории. Съездив однажды с любимой родственницей по маршруту, разродилась она идеей, как на законных основаниях с помощью откатов тёти Жанны осуществить неплохую прибавку к экскурсоводческой зарплате.

А вы говорите – любовь. Кругом сплошная коммерция и обман.

Ночь. Время алкоголя и блюза. Ты можешь быть богатым и успешным, можешь покорять женщин и горы, можешь получать медали и повышения, но однажды ты тоже окажешься пьяным и несчастным, а вокруг будет звучать блюз.

Ты, сидя на старом табурете, сгорбившись, чтобы казаться неприметным, сжимая стакан дрожащими руками, не понимая, как здесь оказался, почти растворишься в ночи и звуках. Подойдëт один из Них, хлопнет по плечу, беспечно спросит: «Как ты, Джо?» – а ты вовсе не Джо, но Они знают лучше. Они почему-то всегда всё знают лучше – эти почти сливающиеся с ночью боги тоски и хриплых песен.

И вот уже кто-то сметает широкой шваброй твои дурные мысли в старый огромный совок, и остаëтся только она. В свете прожекторов – музыка, в плакатах с Их кумирами – музыка, даже в чëрных, как Они сами, стенах, кажется, живëт и пульсирует музыка.