– С одесским акцентом или надо родиться, или бесполезно его имитировать. Третьего не надо, уважаемый.

– Тебе что, сильно жмут пломбы в зубах?

– Не ищите мозг в противоположном от него месте, товарищ прапорюга. Лучше поберегите оставшиеся свои три параллельные извилины для инсульта. Давайте уже, плесните в рот холодного пива и выпустите тот пар из ушей.

– Он-таки умел сказать. А вот ещё, спрашивается вопрос…

– Послушайте, военный, слейте воду.

Буфетчик засуетился, нырнул в каморку, вернулся с пятью бутылками «Жигулёвского», сложил в пакет, накидал ещё чего-то. Потом рванул к выходу, но остановился, опять юркнул в каморку, зазвенел бутылками. Уже на ходу затолкнул в тот же пакет коньяк.

– Ты пока присмотри за товаром.

– Шивиёт – драп дерюга, три копейки километр, подходи, не жалко. Ну, что ж. Бухать в одиночестве и без повода – лучше всего. И начнут потом продавщицы спиртных отделов называть меня по имени.

– В какой ты, говоришь, каюте?

Прошлым годом «Юшар» напоролся на мель около маяка. Божок пребывал на берегу, следил за прибытием в бинокль. Всегда встречал теплоход, ему каждый раз бартерно привозили ящик пивка. Мгновенно оценив ситуацию, вызвал по рации свою спасательную команду. Теплоход получил кое-какие повреждения. Травмировало нескольких пассажиров и членов команды. Доктор загрузил санитарный автомобиль необходимым, примчался к месту крушения. Работы хватило на несколько часов. Кое-кого пришлось прооперировать в корабельном медпункте. Кое-кем и был буфетчик. Потом уже, в Архангельске, Генин пациент по каким-то там сомнительным связям, по линии военторга, побывал на приёме у местного светила, окружного хирурга, проверить, правильно ли его лечил военный доктор от ракетчиков, и узнал, что в тот день ему спасли жизнь. Ещё светило похвалил неизвестного коллегу за храбрость, ибо не всякий бы решился в неприспособленных условиях сделать подобное. Повремени тогда ещё хоть пару часов, то и операция бы не понадобилась.

Весь посёлок высыпал к маяку. Начался отлив, и постепенно теплоход оказался на суше, покосившись на бок. Редкое зрелище. Как и то, что посадить оборудованный современной навигационной аппаратурой пассажирский лайнер на мель у самого берега надобно иметь редкостный талант. Капитана потом хотели судить за разгильдяйство, но уголовных мотивов по делу не раскопали, ограничились тем, что погнали из пароходства в шею. Божку в знак признательности стали привозить не ящик пива, а два. Доктору тогда второпях сказали спасибо и пожали руку. Буфетчик после операции отлёживался в полузабытьи, не был способен на излияние чувств. И вот теперь представился случай.

Он спешил по ступенькам к заветной каюте и мысленно проговаривал уйму всяческих добрых слов. Перед дверьми запнулся. Изнутри доносились крики, шум возни, которые неожиданно завершились двумя звонкими шлепками и непонятным грохотом, словно что-то грузное, многопудовое рухнуло на пол. Не решаясь войти, озадачился и переминался с ноги на ногу. Медленно развернулся, в задумчивости двинулся в обратном направлении. Через пять шагов буфетчика охватило беспокойство, и он кинулся бегом.

– Слышь, прапорщик, сдаётся мне, где-то что-то не срослось. В каюте происходит хренотень, причём не традиционного раскроя. Как бы не случилось беды. Ты бы поспешил, тем более что пивко уже приговорил, да ещё, я гляжу, пару бутылочек без спросу.

– Можете жаловаться в центральную прачечную.

– Господи. Всё течёт, но ничего не меняется.

– Э-э-э, родной, было б, чем намазать хлеб на масло. Не надо жмотничать. Толком рассказывай. И брось этот свой эжопов язык.