Из протокола тайного собрания Гильдии аптекарей:

«…и потому постановляем: ситуация требует немедленных действий. Этот выскочка, этот самозванец подрывает самые основы нашего благородного искусства. Но действовать нужно осторожно. Никаких явных мер. Никакого насилия, которое может вызвать подозрения. Нужно найти способ… более тонкий.»

Из записей Штейна (той же ночью):

«Они все трусы. Боятся замарать руки, запятнать репутацию. А я… я помню другие времена. Помню, как мы боролись с знахарками и травницами. Как очищали город от «неугодных целителей». Тогда это называлось «защитой истинного врачебного искусства». Почему сейчас должно быть иначе?

Томас… Забавно, я ведь сам выбрал его в ученики. Видел в нём что-то – усердие, внимательность, молчаливость. Думал, будет послушной тенью, как все другие подмастерья. А он оказался змеёй, которую я пригрел на груди.

Но у каждой змеи есть уязвимое место. Я видел, как он смотрит на дочь бургомистра. Видел, как она отвечает на его взгляды. Глупые дети… Они думают, что их тайные улыбки и случайные прикосновения никто не замечает. А ведь это может стать… полезным.»

Из городской хроники:

«В последние дни в городе происходит что-то странное. Все аптеки, кроме лавки господина Штейна, вдруг подняли цены – будто сговорившись. А у дома, где живёт молодой подмастерье, стали появляться какие-то тёмные личности. Следят, принюхиваются, записывают что-то в кожаные книжечки…»

Последняя запись в дневнике Штейна за этот день:

«Что ж, План начинает складываться. Нужно действовать медленно, осторожно – как яд, который незаметно проникает в кровь. Сначала слухи – о странных происшествиях, о подозрительных исцелениях. Потом – намёки в нужные уши о связях с тёмными силами. А там и до обвинений недалеко…

Особенно если прибавить к этому историю неподобающей связи с дочерью бургомистра. О да, наш благочестивый бургомистр очень заботится о репутации семьи. Интересно, что он скажет, узнав, что его дочь тайно встречается с простым подмастерьем? Особенно если эти встречи происходят в аптеке, среди странных зелий и подозрительных снадобий…

А потом, когда всё будет кончено, я сам позабочусь о том, чтобы утешить безутешную Анну-Марию. В конце концов, я давно мечтал породниться с семьей бургомистра. И пусть я не молод, зато состоятелен и уважаем в городе. А для отца, который только что пережил скандал с дочерью, это будет очень кстати…»

Глава вторая: Игра теней

В доме ростовщика Крамера окна всегда закрыты тяжёлыми шторами, будто сам солнечный свет должен платить проценты за право проникнуть внутрь. Говорят, в его подвалах хранятся не только сундуки с золотом, но и долговые расписки почти каждой семьи в городе – пожелтевшие листы, на которых чернилами и слезами написаны истории разорения и отчаяния…

Из личного дневника Якоба Крамера:

«Снова эта боль… Словно тысяча игл впивается в правый бок. Лекари только качают головами – никто не берётся назвать причину. А сестра… Беатриса уже третью неделю не встаёт с постели. Даже самые дорогие микстуры Штейна не помогают. Забавно – всё моё золото, способное купить половину города, бессильно перед несколькими каплями дурной крови.»

Сегодня принесли новые отчёты. Семья сапожника Ганса не смогла заплатить проценты – пришлось забрать их дом. Вдова Мюллер продала последнюю корову, чтобы внести платёж. Портной Вебер отдал в счёт долга свою лавку… Обычный день. Обычные записи в книгах.

Продолжение дневника Крамера:

«Но что-то меняется в городе. Я чувствую это так же остро, как чувствую приближение приступов своей болезни. Люди стали иначе держаться – словно в их глазах появилась какая-то новая надежда. И всё из-за этого мальчишки, подмастерья аптекаря…»