– Памперсы я менять не буду! – заявил муж еще во время моей беременности.

«Ну конечно будешь, куда же ты денешься!» – иронично думала я. Тем не менее каким-то образом ему реально удалось этого избежать.

Когда Маше было года полтора, мы поехали к Тае в Берлин.

– Я не сменил ребенку ни одного памперса! – гордился муж.

А я тешила себя иллюзией, что это была завуалированная похвала мне: вот, мол, какая у меня хорошая жена, мне и памперсы не приходится менять!

– Ксюша, но это же зашквар! – в ужасе шептала моя берлинская подруга. – Здесь бы никто этого не понял. Причем не поняли бы ни его, ни тебя, раз ты такому порядку вещей позволяешь существовать.

– Ну, знаешь, мне кажется, женщины к такой работе более предрасположены: они более терпеливы, им интереснее с детьми…

– Нет! Это не так, это миф! – округляла глаза Тая.

Казалось бы, что плохого в разделении ответственности? Муж отвечает за взаимодействие семьи с внешним миром и добычу ресурсов, жена – за внутреннее устройство семьи, домашние дела и уют. Но когда мы занимаемся разными делами, это разобщает. Моя жизнь и жизнь мужа были очень разными, несмотря на то что мы много времени проводили рядом. Рядом, но не вместе.

Когда я вижу на улицах Европы молодого отца со слингом, я думаю: «Как же ему повезло!» Он идет куда-то по своим делам, а к нему прижимается теплое младенческое тельце. Он может нюхать макушку, пахнущую молоком. Может вложить палец в маленькую ладошку, и крошечные пальчики крепко обхватят его. Дома его будет ждать женщина, наполненная, готовая слушать, веселая. У нее была возможность отдохнуть, поработать, заняться тем, что ей интересно. Человеку, не обремененному патриархальным мышлением, не придет в голову мысль: «Мужчины так не делают, это не для мужчин». Напротив, активное участие в жизни ребенка – право, которое никто у него не может отобрать.

В России я часто слышала:

– Он заметил ребенка только после трех лет.

– Маленькие дети больше мамам интересны. О чем с ними говорить, чем с ними заниматься?

Но общение – это не только слова. Ребенку нужна твоя забота, сейчас как никогда больше.

Накормить голодного младенца. Взять его на руки, когда он плачет, и увидеть, как он успокаивается. Почувствовать, как он кладет головку тебе на плечо и прижимается всем тельцем. Увидеть улыбку, обращенную к тебе, как будто ты самое важное и желанное, что есть в его жизни. Почувствовать безусловную, всепоглощающую любовь. Все это даст тебе ребенок, если осмелишься впустить его в свою жизнь. У мужчин это украдено культурой мачизма и достигаторства, предписанными с рождения гендерными ролями. Им не положено быть эмоциональными, плакать, проявлять эмпатию: «мальчики не плачут». Не принято и следить за своим здоровьем, ходить ко врачам и психотерапевтам. Ну и тем более заниматься детьми, ведь это «исконно женское» дело.

Сейчас, когда мы живем в Финляндии, муж все чаще спрашивает меня:

– Как тебе помочь?

– Почему ты не был таким, когда Маша родилась? – спросила я его как-то во время новогодних праздников. И муж, разомлевший от нескольких порций веселящих напитков, разоткровенничался:

– Когда родилась Маша, я офонарел, потому что, блин, все, трындец!

Его ответ содержал непечатные слова, которые я не буду приводить здесь. Просто умножьте количество эмоций на два.

– Она орала. Мне кажется, больше я ничего не помню из первого года жизни с ней. Мой мозг вытеснил все негативные воспоминания.

– Помнишь, ты называл ее бешеным огурцом?

– Да, из-за ора. Когда я услышал ребенка наших друзей, я подумал: можно кричать так тихо? Маша орала не так: УИА-АЭ-Э-Э!