– Только если ему захочется, – едва-едва слышно бурчит Алан, но она все равно его слышит:

– Что вы сказали?

– Только если вам захочется. Я про чай. Поставлю чайник, только если вам захочется отведать этого напитка.

– Буду благодарна. Мне спуститься в столовую?

– Можете остаться здесь. Просто не залейте случайно книги. Это единственная моя просьба.

И Алан стремительно покидает Линкс. Не в первый раз за все дни он где-то пропадает надолго, но каждый раз после принося ей теплые шерстяные платья и носки. Однажды он принес ей странное лакомство – шоколад. Она пробует и просит в будущем приносить его еще, заслуживая от Алана одобрительный взгляд и обещание порадовать ее в следующие разы.

Несмотря на холода, птицы по-прежнему поют по утрам. Они не улетают, они остаются в роще. Она – укрытие для сов, и не только для них. Линкс видит в роще спокойствие, а в Алане – природную привлекательность, концентрацию жизненных сил и невероятные глаза. Если одежда его просто сияет от блеска, то глаза… Они будто из хрусталя. Она видела кубки из этого камня, и они так подобны его очам.

Обычно Линкс ждет Алана у камина, вышивая или думая о привлекательности хозяина дома. Или составляет список тем, которые она могла бы с ним обсудить, понимая, что он готов поддержать почти любую беседу или ответить на любой вопрос… Это порождает некоторые идеи. За ожиданием единственного собеседника она все обдумывает и, расположившись в любимом кресле у камина, спрашивает у только что вошедшего Алана:

– Алан, вы видели кого-то на берегу в тот день, когда нашли меня?

– Чужаки всегда приходят к берегу. – Алан часто и резко вздыхает. Взгляд становится колючим. – Раньше далеко не заходили, но сейчас они подбираются все ближе и ближе к другой стороне, которая обычна скрыта туманом и окутана мраком легенд… Может, и они сбросили вас в реку. Они и не такое делают с себе подобными.

– Кто такие чужаки? – интересуется Линкс. Для нее это – новое слово в длинный словарь жизни, который приходится начинать с нуля.

– Люди… И не только. Злые они, несущие разрушения и страданиям всем вокруг.

– Но на мне никаких же не было никаких следов насилия! Значит, люди не всегда уж и плохие… А травма могла возникнуть от удара об камни в реке, я могла нахлебаться воды.

И что-то внутри подсказывает Линкс, что так все и было.

– Вы правы: никаких. Но это не отменяет того, что люди – не самые лучшие существа в этом мире.

– А кто лучше?

– Если я скажу, то Вы не поверите, Линкс. Создания тьмы, но не ведьмы, а те, кто могуществен и от этого могущества безумны.

– Вы правы, Алан. – Линкс переводит взгляд с собеседника на огонь в камине. – Я не верю в только что сказанные вами слова. Но это не значит, что я вам не доверяю.

Он кивает.

– Раз уж мы сегодня разоткровенничались, то я задам вам еще пару вопросов. Как думаете, у вас могла быть семья?

– Вполне. Но кажется я еще из отчего дома не ушла.

– Возможно. Тебе нравится лес?

– Очень. Он красивейший. Самое красивое, что я видела. И открытый.

– Так и есть.

В незаметном течение дней Линкс узнает Алана с новой стороны – романтичной, трепетной. Их отношения теплеют, крепнут, и они позволяют друг другу больше свободы в случайных касаниях, остающихся на коже невзначай, довольных улыбках, заботе. Линкс приносит Алану его любимый чай, а он ей достает необходимые книги с верхних полок, до которой сложно дотянуться девушке. Алан шутит, заправляя ее выбивающуюся прядь за ухо, а Линкс смеется и читает ему, когда они совместно отдыхают вечером у камина.

Все больше и больше совместных привычек, все больше и больше знаний обо всем, но не о себе и о нем. Все больше и больше доверия, все больше и больше туманных и солнечных дней…