Нет, отличное, бодрое, разумное дело затеял старший Боткин.

Сын Боткина, знаменитой русской фамилии, привычно принимал поздравления. Но потом велел подать чай сюда на балкон, Афанасий Афанасиевич, вспомнив как был уланом в один дух, оберегая сердце, перемахнул через узорчатую решетку и встретил рассвет, как и привык у себя дома.

Ранним утром, чаем и подведением счетов, и прочими хозяйскими думками Вот только карандашика сейчас у него при себе не было. Но не беда, запомнит, а перед самым выходом запишет обещанное.

Вот тут хозяин усадил его за ранний стол, велел подать новинку, большую, глыбу так называемой «сахарной головы», и что она представляла собой большой сахарный конус такого крепкого сияющего сахара, что и не всякие щипцы возьмут такое чудо.

– Берут – сказал хозяин, – еще и как. Бабки говорят, что помогает зубы сохранить, это не то, что постный, это наш праздничный сахарок.

И в самом деле сахар был крепок и остр, и пить с ним чай вприкуску составляло истинное утреннее наслаждение.

О делах уже не говорили, а родственник рассказывал о соседях, что и Ребиндеры, которые проживают недалеко в слободке под названием Шебекино, поставили заводик, но конкуренции быть не должно, рынок огромен. Поляки хотят за это дело взять, но куда им, они то и по-русски толком не умеют говаривать.

Хотя опасность существует. Паны эти берут обхождением, обещают золотые горы. И многие ведутся, словно барышни, которые устоять не могут перед усами да галантным обхождением

Афанасий Афанасьевич мотал на ус и свою длинную бороду. А еще, хозяин понизив голос, рассказал, что рядом с той слободой по прозванию «Щ» есть поселеньице, куда исстари ссылались колдуны и ведьмы и что когда, приходится там бывать, то старается взять с собой помощника, а иначе нельзя.

Одному нельзя, никак-с, околдуют, глазами разденут и руки свяжут, а коли заговорят, или прикоснутся, или не дай Бог стакан воды тебе такая подаст, пиши – пропало, присушит до самой смерти.

И вся жизнь тогда обернется сухомятиной. Тем более поэту, да еще и камергеру, и тому рисковать не рекомендуется.

Афанасий Афанасьевич скрывал улыбку в широкой бороде. Да есть на свете любовь, которая присушивает на всю жизнь и он знает, что это такое. И зачем только она дается человеку!

Поэт откинулся на спинку стула и глянул на самый краешек солнца, что вставало за бором. Хозяин Боткин что то еще говорил, что, мол женишок был вроде и не предрасположен, но стоило матушке съездить раз другой в это поселеньице-выселок с одной другой головкой сахара, как все стало на правильные рельсы и сейчас он в Елизавете души не чает, хоть и немец, хоть и главный инженер нашего сладкого завода.

Но. Фет уже в вполуха слышал его, своим новым взором он уже видел как в саду под усыпанными цветом вишнями гремит свадьба, и вот поэт поднимается с бокалом в руке и все стихает.

Верная его почитательница Лизонька, уже жена этого немца, ждет. Фет достает из кармана замызганный листочек бумаги и сверяясь с ним, прочтет стихотворение. Уже написанной ранним-ранним утром на балконе этого дома, когда только ему вовсю светила эта волшебная щебекианская луна.

Белоснежный павильон, где и была свадьба взорвался привычным гулом – овациями.

А на грудь поэту майским сладким ветерком занесло лепесток цветка вишни. Словно маленький, но почетный с привилегиями, орден и поэт Фет, отметил это про себя.