– Ну вот, началось… – прошипела Агата. – Я же говорила.
Она, как свирепый Цербер, заняла пост у спинки кровати и вознамерилась не покидать его ни при каких условиях.
Конечно, это был Кристиан.
Выглядел он неважно – измождённым, словно после тяжёлой болезни. «Краше в гроб кладут», – решила Алиса. Она смотрела на него из недр кровати, полностью закутанная в покрывала и одеяла, как будто на дворе свирепствовала зима. В этом ворохе виднелась только её голова в ночном чепчике.
– Леди Алиса, позвольте пожелать вам доброго дня и узнать о вашем самочувствии.
Он мялся в дверях с робкой, дрожащей улыбкой на бледных губах.
– Благодарю, я чувствую себя превосходно, – отвечала она.
Граф поклонился, прижав руку к сердцу.
– Очень рад. Разрешите преподнести вам безделицу, о которой мы говорили.
С этими словами он дал знак, и оруженосец, встав на колени, водрузил на стол большой плоский свёрток.
– Надеюсь, это доставит вам удовольствие. Желаю скорейшего выздоровления.
Вид у него был такой, словно это ЕМУ следовало желать скорейшего выздоровления, однако он грациозно откланялся…
– Что там, Агата, а? Разверните, разверните поскорее!
Подарки! Настроение её вмиг сделалось праздничным, почти новогодним. И пусть кинет в меня камень тот, кто не любит получать подарки.
Распустив ленты, горничная сначала подала ей исчерченный красивой вязью листок.
«Великой художнице, прекрасной даме и самой прелестной девушке на свете. Надеюсь, Вы извините мою дерзость – Вы не забыли о картине, которую мне обещали? К.»
Ниже помещалось небольшое стихотворение.
Первые буквы каждой строчки были выделены красным и затейливо изукрашены, составляя, если читать только их: «А Л И С А».
– Какой прелестный акростих, – Алиса медленно свернула пергамент.
Разумеется, из-под пера господ Блейка или Суинберна вышло бы что-то более складное и звучное, но Алисе ни в коем случае не хотелось придираться. Это стихотворение было посвящено ЕЙ, и оно было лучшим в мире!
Внутри свёртка обнаружилась стопка прекрасно выделанной шероховатой бумаги, серебряный пенал с кисточками всех размеров, набор угольных грифелей – толстых и тонких, карандаши для рисования – свинцовые, серебряные, графитовые, несколько кожаных эстомпов для растушёвки, кусок мягкого дерева для стирания и целое созвездие красок. Пенал был украшен изящной инкрустацией, стержень каждой кисточки выточен из пород дерева разных цветов – чёрного, красного, розового, золотистого и тёмно-коричневого. Краски помещались в особые формочки в виде цветов, сделанные из золота.
– Да ведь это же огромная ценность! – девушка задумчиво и нежно погладила серебряный пенал.
– Ага, – горничная незаметно сматывала вожделенные шёлковые ленты и прятала их за корсаж, рассудив про себя, что хозяйке они ни к чему. – Один лист можно обменять на кошель серебра, а тут цельная стопка! Эдакое богатство!
Алиса не подозревала, что собственно бумага появилась только в позднем Средневековье. Она была дешевле пергамента, но всё же стоила очень дорого, и делалась не из хлопка, а из вываренного льняного тряпья. Такую попавшую случайно в воду бумагу можно было высушить, и она не превращалась в кисель, как современная, к тому же не так легко рвалась и ломалась. Была она очень шершавой, и по ней перо скрипело.
Пергамент изготавливался из шкур животных и стоил тоже баснословно дорого. Перед тем, как на нём писать, его сначала надо было разгладить, устранить все неровности и натереть мелом. По нему писали бесшумно на скользкой, гладкой поверхности. Написанное посыпали песком для высыхания чернил, песок сдували.