– Ты лучшая, Энн.

– Я знаю!

Мы вышли из подземки, и холод не замедлил и напомнил о себе.

«Так и знала, ничуть не лучше».

Родные места и улицы, переулки. Все говорило, что мы практически дома, на улицах родного Ноттинг-Хилла. Но в дальнейшем наши с Энни дороги должны были разойтись, и мы остановились. Ежедневное пятиминутное прощание перед тем, как окончательно разойтись по домам, стало для нас практически традицией.

– Я говорила с тобою несколько минут о сегодняшнем дне в колледже, но затем увидела, что ты не слушаешь меня, – промолвила Энни. Она все еще требовала объяснений, а я по-прежнему не владела ответами.

– Говорила? – меня обволокло непониманием, но судя по выражению лица, Энни оно подходило больше. – Когда?

– Да что с тобою. Ты сегодня какая-то странная, не находишь? – она волновалась, а мне это приносило неудобство. Да, друзья должны беспокоиться друг о друге, но это было нечто иное. Мне не хотелось разочаровывать Энни, и я просто не знала, что ей сказать.

– Все нормально, – повторила я и зря надеялась, что этого окажется достаточно.

– Нормально? Да ты свою остановку едва не проехала, – в немалом осуждении произнесла она. – И проехала бы, если я не позвала тебя.

– Знаю, знаю…

– В метро, ты меня вообще не слушала, – ее чувства были задеты, это было ощутимо и по-настоящему.

– Прости, Энни. Сегодня я чувствую себя совершенно разбитой.

– Хочешь поговорить о том, что тебя угнетает? – спросила она. Я прекрасно знала этот тон. Она искренне хотела помочь.

«Так много», – подумала я, но не стала этого произносить.

Будучи единственной волной оптимизма, она умудрялась в любой отрицательной среде найти свои положительные стороны и на примере привнести их в жизнь. Кажется, в моей жизни таких примеров было достаточно, и они все потребовали изменений. Я думаю, в мире должен существовать баланс и с присутствием светлячка он существовал в моей жизни.

В наше время довольно тяжело найти человека, которому можно довериться, и порою даже самые лучшие друзья, которыми ты для себя их считаешь, ими попросту не являются. Однажды они предадут тебя, тогда все станет на свои места, и окажется явным, кто был твоим другом по-настоящему, а кто лишь играл с тобою в кошки-мышки, изображая твоего истинного друга.

К счастью, мне повезло больше, и я не сомневалась в нашей с Энни дружбе, она была подлинной.

– Последние дни я плохо сплю и совсем не высыпаюсь. Я много думаю об этом сне.

– Но, они вроде перестали тебе сниться или нет?

«Если не считать сегодняшнего видения…, – подумала я».

– Не они, скорее он, всего один сон.

– И?

– Одно время он перестал мне сниться, но только на этой неделе, я видела этот сон уже несколько раз.

– Парень, которого ты не можешь увидеть?

– Ворон.

– А парень красивый? – засмеялась Энни.

– Ты можешь думать о чем-то еще кроме красивых парней???

– Прости, но что поделать, если о вороне совсем не хочется думать. Куда приятнее думать о симпатичном парне, согласись!

– Я же говорю, я едва-едва вижу этого парня.

– И как далеко ты продвинулась на этот раз?

– Кое-как…

– А подробнее?

– Забудь, это просто дурацкий сон, почему мы вообще о нем должны говорить?

– Не знаю, может, к примеру, из-за того, что на лекциях ты больше не слышишь профессора, а потом не обращаешь внимания на свою подругу, которая разговаривала с тобой последний час пока мы ехали домой? Или может, просто потому, что это тебя волнует?

Это была бы не Энни, если она не захотела бы знать продолжение.

– Несколько недель подряд я не могла различить во сне ничего, но только ощущения.

– Страха?

– Необъяснимая боязнь, неопределенность и неведение того, что прячется за темнотой. Словно находящийся человек в темноте, может забрать меня с собою.