– Хочу.

Старуха моргнула и потянула к нему длинные руки. Мальчик в испуге попятился, но валенки увязли в снегу, и он не смог сделать и шагу. Не успев разглядеть, что у старухи в руках, он почувствовал на себе что-то увесистое. Он глянул вниз и увидел три блестящие пластины, скреплённые нитью, которые теперь висели на его шее.

– Что это? – спросил Кутыптэ, не поднимая глаза на старуху.

Он осторожно провёл пальцами по пластинам. Они были сделаны из какого-то металла и ярко отражали свет луны, а на ощупь были гладким и совсем не холодными от мороза, как следовало ожидать. Даже через рукавицу ощущалось тепло, точно старуха нагрела пластины чахлым телом, пока держала за пазухой.

– Как это поможет найти сестру? – спросил Кутыптэ, всё так же глядя на странное украшение.

Старуха не отвечала. Кутыптэ посмотрел ей в лицо.

– Почему ты молчишь? Зачем ты дала мне это?

Старуха зашевелила губами, но от налетевшего ветра Кутыптэ ничего не услышал.

– А может, – Кутыптэ запнулся, – ты и есть ведьма?

Он потянулся к ожерелью, чтобы рывком сорвать с шеи, но вскрикнул и одёрнул руку. Пластины были накалены добела, хотя и не прожигали тулуп.

– Сними! Сними это с меня! – испугался Кутыптэ.

Он волчком закружился на месте, и голос его сорвался в плач.

– Ты не сможешь это снять, пока предназначение не будет исполнено. Ты сам дал согласие.

Кутыптэ упал на колени и принялся бросать пригоршни снега на ожерелье. Снег гневно шипел, таял на пластинах и тут же испарялся.

– Оно не будет жечь, если ты не будешь пытаться его снять, – доносилось сверху.

Кутыптэ оставил попытки избавиться от подарка. Он горячо и часто дышал, продолжая сидеть в снегу. А затем сорвался с места и, насколько хватало сил, побежал к деревне с криком:

– Ведьма! Ведьма!

Теперь не мороз, а самый лютый зверь, который только прячется в глубине души, – страх – вцепился ему в горло. Лишь один раз Кутыптэ обернулся, когда вбегал в спящую деревушку: сухое дерево всё так же стояло среди луга, и ветер трепал его голые ветки. А по снегу вокруг дерева скользили тени от разъярённых туч. И тучи те никак не могли оторвать от луны ещё хоть кусочек.

8.

Слёзы на морозе

«Наших детей ты не получишь!»

Деревушка спала. В чугунных чашах угасли разведённые костры, но сами чаши остыть не успели, и потому снег не мог укутать их белым покрывалом. Огонь сторожевой башни тоже потух. Кутыптэ подбежал к одному из домов, толкнул калитку и что было сил забарабанил кулаком в дверь.

– Тётя Маруна! Тётя Маруна, открой!

В доме было тихо.

Дыхание Кутыптэ сбивалось, во рту скопилась слюна, и её никак не удавалось проглотить. Мальчик стучал в дверь и звал на помощь. Затем подбежал к окну и заколотил в дребезжащие ставни.

Внутри раздался детский плач, послышалось ворчание, а затем громкий шёпот: «Кого лютый ветер принёс!». Сквозь щёль в ставнях Кутыптэ увидел вспыхнувший огонёк и услышал, как зашаркали по полу ноги. Он бросился к двери. Стукнул замок, дверь приоткрылась, и в тёмном проёме возникло освещённое светом огарка бородатое заспанное лицо.

– Дядя Турон, позови тётю Маруну! Ведьма утащила сестру!

Турон нахмурился.

– Кто там? – послышался женский голос.

Дверь отворилась шире. На пороге, зябко кутаясь в вязаную из козьей шерсти шаль, появилась Маруна с младенцем на руках. Младенец корчился и пищал.

– Уйди с мороза, уйди, – Турон отстранил жену. – Застудишь.

– Кутыптэ? – спросила Маруна и поёжилась, продолжая укачивать ребёнка. – Ты почему не спишь?

– Тётя Маруна! – выпалил Кутыптэ. – Ты была права! Ведьма украла Ирику!

Маруна ахнула и посмотрела на мужа. Он перевёл полный подозрения взгляд с Кутыптэ на неё.