Когда Кутыптэ добрался до основания Особого дерева, то обнаружил, что его корни сложились в подобие ступеней, ведущих к разлому. Здесь стало ясно, что это не просто два разных ствола, растущих из одного места, а именно один ствол, расщеплённый надвое.

Мальчик из последних сил поднялся на ноги, держась за один из стволов. Ветер хлестал его по щекам, цапал за уши, запускал невидимую руку за воротник, трепал края тулупа. Раздражающие огоньки закружили радостный хоровод. Едва держась на ногах, Кутыптэ посмотрел назад, откуда вели его эти огоньки, но в сумраке лесной чащи не смог разглядеть ни фигуру деревянного Манула, ни даже статую идола. Он повернулся к дереву, рукавом вытер лицо и поднял его к тусклому небу, где разделялся ствол не то сосны, не то дуба. Затем опустил глаза под ноги и шагнул сквозь разлом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ХРАНИТЕЛИ ГРАНИЦ

1.

Деревянный заяц

«Как смеешь ты называть себя её именем?»

В помутневшие стёкла стучали капли дождя. Стучали назойливо и нудно, как уставший путник, что просится на ночлег, топчется у двери, заглядывает в окна, но не может добудиться хозяев. Небо в беспокойстве ворочалось с боку на бок, как простывшая старуха, посылая на землю тоскливый осенний дождь. Предвестник первых заморозков. Самое время смастерить несколько оберегов на зиму.

У окна за широким дубовым столом работал Каэл, а в окне отражалась половина его лица – профиль темноволосого юноши с длинным прямым носом, задумчивым взглядом тёмно-серых, совсем как ночное небо, глаз и завитушками давно не стриженных волос на лбу.

За стеклом масляного фонаря, что стоял тут же, робко подрагивал огонёк и высвечивал пальцы юноши. Каэл с ловкостью вытачивал деревянный амулет, размером не больше мизинца, и вдыхал смолистый запах древесины. Сосна – податливый материал, резец так и скользит вдоль волокон, и оберег обещал получиться ладным. Каэл крутил в пальцах поделку и любовался ею со всех сторон – фигурка ставшего на задние лапы зайца с настороженно поднятыми ушами.

В доме было приятно натоплено. На огне урчала чарка с закипающей водой для травяного отвара, которым Каэл обычно заканчивал свой день, а под потолком были развешаны для просушки ветки рябины с рыжими бусинами ягод.

Снаружи доносился стон деревянного колеса под напором ветра. Водяная мельница, где продолжал по привычке обитать Каэл, давно не использовалась по назначению, и колесо крутилось вхолостую, взад-вперёд, взад-вперёд, но давно уже не делало ни одного полного оборота. Его скрип баюкал, обещая безмятежный сон. Если бы только не надоедливая дробь дождя в окно.

Но вот послышался другой стук. Стучали в дверь. Так же нетерпеливо и настойчиво, как дождь.

Каэл отложил полуготовую фигурку и прислушался – стук повторился. Он взял со стола фонарь и без охоты отправился открывать. На пороге оказалась девушка. Её русые волосы намокли и спутались, а в глазах замер испуг. Едва Каэл открыл дверь, незнакомка кинулась обнять его.

– Каэл! – зашептала она в его ухо. – Каэл!

Хозяин ощутил что-то тёплое, отстранил девушку и с опаской посмотрел ей в лицо. Она поправила на плечах мокрый от дождя платок, скрывший блеск пластин на её груди.

– Ты не узнал меня? – спросила она и схватила его руку. – Это же я, Брия!

В глазах Каэла вспыхнул гнев.

– Как смеешь ты называть себя её именем?

Он дёрнул руку и оттолкнул гостью. Голос девушки сорвался в плач:

– После стольких лет? Ты не узнал? И не пустишь на порог свою…

– Молчи! – перебил Каэл. – Ты даже не похожа! Уходи, пока я не окатил тебя кипятком!

Девушка в потрясении отступила.

– Не верю, – шепнула она и приложила пальцы к губам. – Это… не мой Каэл.