– Лайза! – вскрикнула я.

Кошка обернулась, увидела меня и радостно засеменила навстречу.

– Налеталась, лягушка-путешественница? – обрадованно спросила я, оглядывая её со всех сторон.

Слава богу, кошка не разбилась! Более того, я не нашла на ней ни единой царапины, и даже зубы были целы. Незадачливая охотница приземлилась точно на четыре лапы.

Мы благополучно вернулись домой, где я поднесла Лайзу к экрану телевизора. Там как раз исполнялся танец «Умирающий лебедь».

– Смотри, что бывает с такими, как ты, – сказала я Лайзе, – и выплюни, наконец, пух изо рта.

Кошка слегка прикрыла глаза и примирительно заурчала. Она была рада-радёшенька снова оказаться в знакомой обстановке.

– Какая же она тупая! Сил моих нет, – сокрушался вечером папа. – Мало того, что людей не боится, так ещё и за голубями в пропасть бросается.

– Ты говоришь в точности, как Задорнов. – улыбнулась мама.

– Кстати, она почти поймала птицу. – заметила я.

– А если бы был седьмой этаж? – папа не унимался. – Такие не выживают.

– Почему?

– Естественный отбор, эволюция. Глупые вымирают, а умные размножаются. Поэтому рано или поздно люди окончательно истребят и кошек, и вообще всех зверей.

– А вдруг эволюция заключается в том, чтобы человек научился сострадать животным и жить рядом с ними? Может быть, именно такая программа развития заложена в наших генах?

– Что-то не похоже…

Следующим утром на всех форточках нашей квартиры появились защитные сетки.

С шестимесячного возраста до середины жизни Лайза питалась «Вискасом», категорически отвергая другую пищу. Исключением являлось сырое мясо, за кусок которого кошка готова была продать Родину. Но мясом никого не удивишь, а сухой корм тогда был людям в новинку.

Нас распирало от гордости за то, что кормили питомицу эксклюзивным и дорогим лакомством. Любые траты на животных с непривычки воспринимались постсоветскими людьми как расточительство, а то и помешательство. Посему мы чувствовали себя носителями западной культуры, а не жертвами рекламы. Корм завозился в Россию непосредственно из Америки и считался качественным, полезным и вкусным.

Кошка в экстазе запускала морду в миску, не в состоянии дождаться её заполнения, и кушанье сыпалось ей на голову вместе с чертыханиями. От хруста разгрызаемых сухариков аппетит просыпался даже у людей. Однажды любопытство взяло вверх, и я попробовала кусочек. До сих пор не понимаю, как можно есть такую гадость, но Лайза была в восторге.

– У тебя не кошка, а аппарат по переработке «Вискаса», – заявил мне приятель. – Моя, например, ест то, что осталось со стола.

– Это значит, что твоя кошка – аппарат по переработке чего?

– Очень смешно!

– Не обижайся, и тогда я покажу тебе скрытую силу корма.

Благодаря могуществу «Вискаса» я превратилась в гуру дрессировки высшего уровня. Фрагмент мультика «Кунг-Фу Панда», где медведя обучали боевому искусству с помощью пельмешек, однозначно писали с меня! Тем более цирковой инвентарь был под рукой. На уроках труда, в секции для девочек, нас учили вышиванию крестиком, отчего многие стали мечтать переродиться пацанами, чтобы вырезать из дерева орлов. Родители приобрели мне два деревянных обруча сантиметров тридцати в диаметре. Они идеально подходили для цирковых номеров с кошкой. Я гнала от себя мысль о том, что кольца должны ещё и хорошо гореть.

Наша обжора летала за едой как квадрокоптер! Постепенно стулья отодвигались друг от друга всё дальше. Трюк становился опасным. Случайные зрители замирали в немом восторге, а потом разражались аплодисментами.

В один прекрасный день Лайза не рассчитала и проломила обруч телом, заметно отяжелевшим в результате постоянных тренировок. Настал конец моей цирковой и вышивальной карьере! Но, как пишут в титрах зарубежных фильмов, «Ни одно животное в результате съёмок не пострадало».