Здесь я изображена в ванне. Моя голова расслабленно откинута, видна свешивающаяся с бортика кисть руки. Свечи, расставленные как на полу, так и на полках, добавляют картине мягкости и уюта. Кажется, еще немного и я открою глаза, а затем сойду с полотна.

На следующей картине вид сбоку, и я лежу совершенно обнаженная на полу. Рука, находящаяся со стороны смотрящего, расположена вдоль тела, тогда как ладонь второй прикрывает самую провокационную часть груди. Одна нога немного согнута в колене. Картина нарисована в черно-белых тонах, поэтому я светлым пятном выделяюсь на темнеющем паркете. При всей своей откровенности в ней совершенно нет чувственности, только простая констатация. Я больше похожа на творение из мрамора, чем на живую женщину.

Перед этой картиной также много народа. Но любуются они мастерством художника в благоговейном молчании.

- Возвращаемся? – с усмешкой интересуется Филимена.

Пока направляемся в сторону выхода, она качает головой:

- Эти работы действительно отличаются от тех, что я видела у него раньше.

- Думаешь? – с сомнением спрашиваю я.

- Определенно, - кивает подруга. – Обычно он словно отстраняется от своих моделей, любуется ими на расстоянии, позволяя отразиться на холсте лишь их совершенству. А здесь он активнее использует цвета и полутона, передавая собственные чувства… Миталь действительно тебя любил.

Возразить на это мне нечего. Филимена смогла совершенно точно передать мои собственные чувства.

Миталь встречает нас с улыбкой, но, несмотря на это, улавливаю в его глазах тень беспокойства.

- Спасибо, это было невероятно прекрасно! - с искренним восхищением произношу я. – Мне понравились все работы. В каждой из них есть что-то особенное. Спасибо, что видишь меня такой.

- Потому что для меня - ты именно такая, - с нежностью произносит он. – Твоему дракону повезло.

- Я тоже так считаю, - соглашается Филимена.

Улыбаюсь:

- Я хочу полотно, на котором я в белом полотенце.

- Конечно. А вы, Аррайден, выбрали для себя что-нибудь?

- Портрет, на котором крупным планом лицо, - сквозь зубы цедит дракон.

- Хороший выбор. Через неделю я вам его пришлю. Можете считать это моим вам подарком.

- Не стоит…

- Я настаиваю… Если вдруг в вашу голову закралась мысль о том, чтобы через подставных лиц выкупить остальные полотна, спешу вас огорчить – я продаю свои работы только тем, с кем у меня уже выстроены хорошие отношения. Не хочу спекуляций, или чтобы картинами наслаждался тот, кто не понимает их ценности.

Судя по промелькнувшей на лице Аррайдена досаде, реплика Миталя попала в точку. Почувствовав новую вспышку злости с его стороны, спешу попрощаться. А вот Филимена сообщает, что желает переговорить с художником, поэтому не сможет составить нам компанию.

- Тебя совсем не волнует, что картины с твоим обнаженным телом будут у каких-то извращенцев? – выдает дракон, стоит нам покинуть Главный Городской Зал Изобразительного Искусства.

- Миталь тщательно отбирает тех, кому продает свои творения. Уверяю тебя, тех, кто их приобретет, мое тело волнует только с точки зрения художественной ценности… Тебе не понравились картины? – делаю вид, будто расстроилась.

- Нравятся, - припечатывает дракон. – Очень нравятся.

Стоит нам переступить порог моего дома, он впивается в мои губы требовательным поцелуем. Целует так напористо, словно клеймит. По телу прокатывается волна возбуждения.

Порванное платье алым пятном падает на пол. Туда же отправляется и нижнее белье. Отдаюсь яростному напору и отвечаю с не меньшей страстью. Мне тоже хочется принадлежать ему. И чтобы он принадлежал мне.