– Новое ожерелье?

Госпожу Регату до глубины души поразило, что падчерица заговорила с ней. Это случалось крайне редко и только в официальной обстановке. Но как любая женщина, желающая спокойствия и мира в своей семье, она всегда хотела наладить отношения с дочерью мужа, что оказалось почти невозможным. А тут Лаура сама сделала первый шаг. Королева настолько удивилась, что обрадоваться не успела. Она в растерянности дотронулась до ожерелья на своей шее, как будто позабыв, что оно на ней.

– Да. Это подарок его величества, – преодолев удивление, ответила она.

– Оно очень красивое.

Голос Лауры звучал столь просто, точно она частенько делала комплементы мачехе, а не игнорировала ее всю жизнь. Лимит удивления был взорван. Королева сдержанно поблагодарила, не подозревая еще, как обескуражат ее последующие слова падчерицы.

– Должно быть, его величество действительно любит Вас, – задумчиво произнесла Лаура без тени фальши.

«Ну, теперь никаких сомнений, – решила королева, – наши взаимоотношения непременно наладятся».

– Должно быть, так и есть, – согласилась она, улыбнувшись.

– А Вы любите его?

– Конечно, – отвечала королева, – почему Вы заговорили об этом, милочка?

– Потому что брак по любви – неслыханная роскошь в наших кругах. Это, пожалуй, единственное, что мне никогда не светит.

Королева решила в полной мере проявить заботу и участие.

– Не стоит печалиться раньше времени, – дружелюбно посоветовала она, – возможно, Ваше отношение к этому вопросу еще изменится. И главное, если не повезло здесь, повезет в чем-нибудь другом.

– Да, Вы, наверное, правы, – спокойно согласилась Лаура, и на лице ее промелькнула улыбка, – в конце концов, с происхождением мне повезло гораздо больше, чем некоторым.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Не дождавшись ответа от в пух и прах разгромленной собеседницы, принцесса встала из-за стола.

– Мне пора. Приятного аппетита, – произнесла она и вышла, сдерживая улыбку.

– Противная девчонка! – процедила сквозь зубы королева.

А маленькая Кари совершенно ничего не поняла. Она ведь не могла догадываться, что ее матери положено было быть принцессой, чтобы выйти за ее отца, но она таковой не являлась.

Настроение Лауры стремительно поползло вверх. Что может быть лучше, чем подшутить с утра пораньше над этой выскочкой, охмурившей ее отца. «А как она сюсюкалась со мной в детстве, – вспоминала Лаура, – Я не настолько глупа и понимаю, что не особо она была в восторге от нас с Торисом. Решила заполучить себе в мужья самого короля, а тут, вот же неприятность – двое детей! Трудно будет пробить себе дорогу к власти. А отец души в ней не чает… постоянно подарки делает. Торис еще смеет меня обвинять в расточительности. Если отец может скупать все сокровища мира для этой выскочки, то отчего мне нельзя для себя? Говорят, мою мать он не любил ни капельки. Чем она, спрашивается, была хуже? Вот попробуй пойми этих мужчин…».

Лаура шла к себе. Нужно было совершить ежедневный ритуал сооружения прически, поскольку до завтрака на это не хватило времени. Сейчас ее прекрасные волосы, длиной почти до колен, были всего лишь сложены вдвое и собраны в аккуратный хвост сбоку. Она с неприятным чувством ожидала скучнейшего время провождения. В холе навстречу ей вышло много людей. Оказалось, что это идет король в окружении приближенных, как всегда в делах и постоянно в заботах. Лаура отошла в сторону, сделала реверанс и осталась на месте, пока его величество и свита не прошли мимо. Иногда ей казалось, что если бы она встретила отца, допустим, в городе, без многочисленной толпы придворных, в одежде обычного горожанина, то, вероятно, не узнала бы его. Таковы были ее отношения с отцом. Короля Эррикаса можно было понять, и многие понимали. Когда под твоей ответственностью целая страна, как-то не до взбалмошной и избалованной старшей дочери. К тому же есть учителя, няньки фрейлины, слуги, которые позаботятся о ней. Кроме того, у него имеется старший сын, которого нужно готовить к роли правителя, а это куда более важно, и есть еще жена и младшая дочь, которым внимание требуется гораздо больше. Лаура никогда не интересовалась, отчего отец не видит ее месяцами, а если видит, то не говорит с ней. Ее все вполне устраивало. Другого отношения родителей к детям она не знала, и сравнивать было не с чем. К тому же, она привыкла делать все, что захочет. С раннего детства ее окружали няньки и гувернантки, которые не оставляли ее ни на шаг и занимались только одним – следили за безукоризненным исполнением принцессой всех королевских обязанностей, а когда уставали противостоять ее упрямству, то позволяли ей любые капризы. Подобная система воспитания была не слишком мудрой, но ребенок уже вырос, ему уже шестнадцать лет, так что теперь говорить. Лаура выросла, конечно, очень красивой, красота ее была настолько очевидна, что колола глаза. Увидевший принцессу однажды, будет поражен. По прошествии некоторого времени, свыкнется и будет принимать ее облик, как данность. А вот ее «чудесный» нрав способен надолго оставить впечатление.