Новиков появился в дверях кухни, как призрак. Он не взял паек. Простоял минуту, выпуская струйку дыма. Его взгляд, усталый и всепонимающий, скользнул по Матвею, по Солe, по сжавшемуся Глебу, по Алексу.

– Наслаждайтесь, – произнес он хрипло. Голос был тихим, но перекрыл шепот и хруст яблок. – Мирная передышка. Кормежка перед тем, как печь раскалят сильнее. – Он повернулся и растворился в коридоре, оставив после себя запах дешевого табака и горечи.

Тиканье за стенами, на минуту заглушенное разговорами, снова заполнило паузу. Оно звучало громче. Настойчивее. Тик. Так. Тик. Так. Как шаги невидимого часового, отсчитывающего время до новой пытки.

Ульяна вдруг вздрогнула, уронив крошку хлеба. Ее глаза расширились, уставившись в пустой угол кухни, где висела вентиляционная решетка. Она прижала Коську к груди.

– Они… начали шептаться снова, – прошептала она, и ее голосок дрожал. – Темные. Говорят… вечером… будет очень жарко. Один… станет пеплом до рассвета. – Ее браслет 013 тускло вспыхнул красным, затем снова погас.

Марк нервно провел рукой по шее. Татуировка «НЕ ВЕРЬ» дернулась, на миг превратившись в цифру 91%, прежде чем вернуться в норму. Он резко встал и вышел, не доев.

Тишина сгустилась, тяжелая и липкая. Даже Матвей перестал щелкать зажигалкой. Ася сжала кулаки. Кирилл перестал бормотать. Лика обняла Ульяну. Алекс почувствовал, как холодная ярость снова заструилась по жилам, смешиваясь с гнетущим предчувствием.

На экране кухни монотонно мигали цифры: 03:59:01… 03:59:00…

Топка раскалялась. Оставалось только ждать, чья искра вспыхнет ярче в предстоящем огне. И чей пепел осядет на холодный бетон первым.

Тишинапослеобедабылатяжелеебетонных плит.Ненастоящаятишина–еервалисопениеМарка,тихийплачЯны,скрежетмелаКириллаостоливечное,проклятоетиканьезастенами.Ноглавнымшумомбыломолчание.Молчание,насыщенноевзглядами,скользившимипочужимбраслетам,задерживаясьнаослепительных20уСолы,Глеба,Ульяныичутьменееярком18Марка.СловаНовикова– «отнятысилой» –виселиввоздухе,какядовитыйтуман.

Алекс почувствовал, как усталость навалилась всей тяжестью бункера. Мышцы ныли от напряжения, в горле стоял ком – смесь адреналина, горечи от несправедливости системы и леденящей ярости. Он посмотрел на свой браслет: 007. БАЛЛЫ: 15.

Рядом стояла Лика. Ее лицо было бледным, рыжие волосы выбились из косичек. Она машинально терла палец – тот самый, который Артем диагностировал как воспаленный. Ее браслет показывал 15, как у большинства.

Лика вздрогнула, словно очнувшись. Быстро опустила руку, спрятав ее за спину.

– Да… да, пустяки. Просто… – Она оглядела расходящихся по комнатам людей. Ее взгляд задержался на Солe, которая, стараясь сохранить надменность, но явно дрожа, направлялась к своей комнате с 20 на браслете. На Глебе, который съежился еще больше, словно пытаясь стать невидимым за своими темными стеклами, его 20 светились обвинением. – Они специально… Посеяли это неравенство. Пятнадцать – это жизнь. Двадцать… – Она не договорила, но смысл был ясен. Двадцать–этопривилегия.Илимишень.

Взгляд Лики скользнул к Марку, который мрачно наблюдал за Солой, его татуировка на шее дергалась, на миг превращаясь в «ЗАВИСТЬ 78%».

– Они знают, что делают, – глухо ответил Алекс. – Разделяй и властвуй. Самый старый трюк. Только ставки здесь… – Он посмотрел на Ульяну. Девочка сидела на полу, прижав Коську к лицу, ее глаза были огромными и полными страха. Ее браслет 013 светился ровным белым, но Алекс помнил ту красную вспышку и ее слова: «Одинстанетпепломдорассвета». – …ставки – жизнь.

Ася подошла к ним, ее спортивная осанка была сломлена. Она сжимала и разжимала кулаки.