– Ты как себя чувствуешь, не заболел случайно?

– Нет, нет. Я за Вас беспокоюсь, как Вы? Ведь всю ночь не спали. Спасибо Вам огромное, что не отказали в помощи. Я ведь мать от растерянности попросил Вам позвонить. Неприлично всё получилось. Вы меня простите. – Олег виновато смотрел в карие глаза по-отечески доброго к нему маститого адвоката.

«По сути, он обманывал своего старого друга, и выкручиваться надо было самому, не втягивая порядочного человека в свои неурядицы. А убивать этого гаишника-отморозка, он не хотел. Так уж получилось».

Майор взял журнал, открыл страницу с датой, совпадающей с убийством сотрудника ГАИ, почесал свой затылок, покачивая сокрушительно головой, задумчиво устремил взгляд в потолок. Хмыкнув, бросил журнал на стол.

В кабинет вошёл старый знакомый – непревзойдённый артист Анохин Сергей Михайлович. Усевшись в кресле напротив майора, он включил диктофон.

– Ну… Всё для вас, молодой человек, и поспать вам дали, и адвоката пригласили, и кабинет комфортабельный выбрали. Прошу вашего разрешения задать вам несколько вопросов…

Анохин ёрничал, пытаясь таким образом заставить нервничать Олега.

– Может, вы больны или плохо себя чувствуете? То мы можем отложить эту неприятную процедуру. Вам, наверное, страшно? И это хорошо. Я заставлю вас говорить правду. Вы проколетесь на одном из вопросов и пойдёте под суд.

«Ну как в гестапо», – подумал Олег.

Адвокат, выслушав психологические выпады следователя, жёстко парировал его пустословие:

– Если ничего более существенного нет, звоните Евгению Михайловичу, предупредите, что я забираю своего подопечного.

Анохин, зло сверкнув глазами в сторону адвоката, хищно осклабился, прошипел:

– Что вы имеете против наших методов, господин адвокат?

– Это не методы. – Это давление на психику подзащитного. Любое отклонение психики может привести к непоправимой ошибке, как со стороны следователя, так и со стороны подозреваемого. Прошу вас задавать вопросы по существу и понятные подследственному.

– Хорошо! Я его и так умою, – произнёс с отвращением Анохин. – Итак, первый вопрос: где вы находились двадцать первого июня в двадцать два пятнадцать?

– Не помню. Подскажите, какой день был, а то у меня с безработицей все дни на одно лицо похожи стали.

– Не уходите от ответа, подозреваемый, в тот день была среда, а сегодня, к вашему сведению, четверг.

– Так бы и сказали – вчера. Вчера примерно в десять, может, в одиннадцатом, я вышел от своего друга Валерия Гончарова. Про себя подумал: «Что-то он пургу несёт по времени, надо с этим артистом начеку быть».

Из-за спины тут же прозвучал вопрос майора:

– Нам интересно, где вы находились во время убийства?

Олег хотел повернуться, но вовремя передумал, решив, что устанет вертеться на этом жёстком металлическом стуле – его наверняка ввернули сюда для создания дискомфорта. Оставаясь в той же позе, ответил:

– А когда и во сколько это убийство произошло?

Адвокат с удовлетворением кивнул Олегу, одобряя его ответы.

Майор уточнил:

– Это произошло вчера, примерно в двадцать ноль-ноль, по местному времени. Так, где вы были в это время, Уваров?

– В это время я находился в спортивном клубе – «Первая кровь» по улице Володарского.

– Кто может это засвидетельствовать?

– Да любой, кто там находился.

– Кто именно? Назовите фамилии и имена.

– Могу назвать ребят, которых тренирую… А, остальных, только зрительно, у многих, даже имён не знаю.

Анохин быстро вписал фамилии и имена, названные Олегом, в потрёпанный блокнот.

На столе за спиной что-то брякнуло.

– Это ваши вещи, Уваров? Повернитесь сюда, посмотрите! На них ваши отпечатки пальцев.