Это была не пафосная речь – это была его жизнь. Поэтому многие, отчаявшись в поисках правды, доверяли ему своё самое сокровенное, казалось, никому не нужное – это свой тонкий мир, который и сам человек, пришедший за помощью, полностью не осознавал, открывая его в общении с талантливым человеком. Таким был Олег Константинович.

– Кому собираешься звонить? Своим подельникам? Не получится, крутой ты наш. Одевайся живей, и так на тебя время потратили. – Майор криво усмехнулся, подтолкнув Олега к действиям.

Мать плакала, её плечи тихо вздрагивали. От растерянности она не знала, что ей делать. Олег подошёл, обнял её за плечи.

– Это недоразумение… Позвони срочно Олегу Константиновичу, объясни ситуацию. Он в помощи не откажет. Номер телефона в моей записной книжке.

Олег был прав: узнав о том, что произошло, адвокат тотчас связался с прокурором города Соколовым Евгением Михайловичем. Они уважали друг друга за порядочность и недюжинную эрудицию не только в юриспруденции, но и в других областях знаний.

Такой поздний звонок вызвал раздражение у прокурора. Он хотел отчитать беспардонно потревожившего его человека, но, услышав голос Олега Константиновича, тут же, смягчил тон.

«Я сам отдавал приказ, на основании дела, заведённого по поводу жестокого убийства инспектора ГАИ. Первыми подозреваемыми были: Желоб Станислав Витальевич и Уваров Олег Дмитриевич. Первому сержант Саченко задолжал крупную сумму денег, занятую для покупки нового автомобиля. А вот с Уваровым – дело туманное… Кто кого оскорблял и бил? – Официального дела нет. Только Уваров от побоев пролежал в больнице не один день… И отказался писать заявление на Саченко. А это очень и очень серьёзно. Не верится, чтоб Уваров спустил всё на тормозах. Вот по этим мотивам и строилось задержание подозреваемых в убийстве.

– Самое первое: это алиби, доказывающее отсутствие твоего подопечного на месте преступления. Если таковое имеется и подтвердится свидетелями, я отпущу парня, а пока извини. Единственное, что могу сделать, – позвонить ребятам, чтоб его не трогали до твоего приезда. Желаю удачи».

Прозвучали короткие гудки. – Прокурор положил трубку.

Он смотрит, как удав на жертву,

Желая с перцем проглотить,

Но сдали у удава нервы,

Не смог свой норов остудить.

Олег заметил разительную перемену в поведении и характере следователя Анохина Сергея Михайловича. Его словно подменили: взгляд стал цепким, испытывающим и твёрдым. Глаза его уже не бегали, а как бульдоги вцепились в зрачки Олега. Но подозреваемый оказался не из кроликов – повидавший в своей жизни и «тигров», и «удавов», спокойно смотрел очередному «гипнотизёру» в глаза.

Олег заранее знал все вопросы следователя. Ему стало скучно, клонило в сон, и он стал дремать под монотонный противный голос плешивого следователя. Хлопнув с силой своей узкой ладошкой по столу, следователь взвизгнул, словно его укусила кобра.

– Не спать! – Отвечай на вопросы!

Олег поднял на него безразличный взгляд засыпающего человека. Только хотел послать следователя, куда подальше… Раздался телефонный звонок. Хищно изогнувшись, Анохин быстро схватил трубку костлявыми пальцами, напоминающими когти стремительного беркута; прижав плечом, стал быстро писать, придерживая бумагу на скользком стекле, урывками поглядывая на засыпающего Олега.

– Да, Евгений Михайлович, отдельную камеру гарантирую. Да, подожду адвоката. Пусть отсыпается… – Задумавшись, медленно положил трубку.

На звонок, как джин из кувшина, заскочил солдатик. Ожидая приказа, уставился немигающим взглядом на следователя. Белый налёт в уголках рта и вытаращенные глаза выдавали: солдатик тоже хотел спать и, видно, дремал за дверью.