Ирен кивнула.

– Прямо сейчас у меня в голове рождается один роман.

– Я бы хотел когда-нибудь его прочитать, – сказал Джейк, передавая ей пакет с продуктами, который она забыла в лифте.

Хавьер оказался артистом кабаре. Он дал Джейку примерить новый парик – блёстки и электрически-фиолетовые пряди.

– Выглядишь отпадно! – восхитился Хавьер.

Напоследок Джейк всегда навещал Лили. Она стала, возможно, наравне с Гасом, его любимицей. Особой причины для этого не было. Лили не разговаривала с ним – вообще. Когда Джейк приходил, она называла его Стивом и начинала напевать, а он сгонял кошек вместе и кормил их.

Джейк пытался найти и другие способы помочь ей. Он смахивал пыль и переставлял фото на каминной доске. На фото, в большинстве чёрно-белых, в основном была изображена её семья. На одном была чуть более молодая Лили в окружении, видимо, её детей с их семьями. Они сидели на том самом диване, который Джейк видел в гостиной. Почти все улыбались. Но не очень искренне. Некоторые из младших казались скучающими. Дэнни говорил, что у Лили есть дети и внуки. Но Джейк никогда не видел, чтобы её кто-то навещал.

Однажды, когда мальчик смахивал пыль, он задел одно из фото – за ним оказалась рамка поменьше. Фотография там была надорванной и обгоревшей – её края загнулись и побурели. Кто-то пытался её склеить, и Джейку показалось, что он может разглядеть расплывчатое лицо какого-то мужчины. Но он не был уверен.

«Зачем кому-то такое хранить?» – подумал Джейк. Однако всё же аккуратно поставил рамку на место.

На стенах висело четыре или пять рисунков. Они выцвели и тоже слегка обгорели. Джейк мог смутно разглядеть карандашные наброски чьих-то лиц, каких-то зданий, вроде бы цветов. Однажды он спросил Лили, кто их нарисовал, но та лишь улыбнулась, засмеялась и продолжила напевать.

Перед уходом Джейк каждый раз заваривал Лили чайник чая (не слишком горячего) и сидел с ней немного, попивая из своей кружки.

Лили всегда говорила:

– О, ты слишком добр.

Или:

– До чего замечательный юноша. Я всегда знала, что ты вырастешь особенным.

Пусть ей казалось, что она говорит это кому-то по имени Стив, Джейк всё равно чувствовал прилив гордости.

И время от времени Лили как будто слегка менялась, словно узнавала его. На этот раз, покормив кошек, Джейк улыбнулся ей, а она посмотрела ему прямо в глаза и спросила:

– Что-нибудь из этого помогло?

Джейк наклонил голову.

– Что помогло?

Но тут Анастейша вскочила на стол и потёрлась о ладонь хозяйки. Лили слегка улыбнулась, погладила кошку и снова уставилась в пространство, напевая песенку с одной лишь ей известными словами.

Когда Джейк наконец закончил обход – и отнёс (почти все) испечённые Дилейни пирожки Дэнни, – он обнаружил, что мама сидит на диване и красит ногти.

– Угадай, кого пригласили на личное собеседование завтра с утра! – сказала она, широко улыбаясь. А потом встала и исполнила мини-танец.

Джейк подбежал к ней и стиснул в объятьях.

Мама посмотрела на него, гладя по голове.

– Всё наконец-то начинает налаживаться.

Солнце светило ярко и бодряще. Небо было ослепительного кристально-синего цвета. И Джейк уже чуял запах любимого завтрака – яиц с беконом и тостов с коричневым маслом[6], – доносящийся с кухни.

– Роскошно! – сказал он, садясь за стол и немедленно запихивая в рот полоску бекона, а потом ещё одну и ещё.

– Подумала, что можно немного отпраздновать. – Мама поцеловала его в макушку и поспешила одеваться на собеседование. – В этот раз у меня хорошее предчувствие, Джейк.

– Ты всех сделаешь, – сказал Джейк, набивая рот тостом.

Мама закрыла дверь в спальню. Джейк оглядел квартиру. Она выглядела словно ярче. Окна казались чище. Обои – разноцветнее. Не такими убогими. Если мама снова устроится на хорошую работу, они смогут уехать отсюда. Так почему он не чувствовал радости?