Поздно вечером, провожая Сэмюэля Элфорда до калитки своего маленького домика на улице Сисайетти-Хилл, Ненси Дэльвин чуть не плакала от досады, и поражалась себе: зачем привечает этого парня? Он ведь совсем её не любит. Всему виной деньги. Как набраться силы воли и отказаться от соблазна держать в руках чужие звонкие монеты? Ей нравился Уильям Маркхэм, но и это преступно и греховно, ведь он женат.

– Зачем тебе этот Сэм Элфорд? Ты нужна ему, чтоб дурь спустить, а я бы замуж взял, – послышался голос из зарослей тсуги – дугласовой пихты, и к калитке вышел высокий, чернявый мужчина средних лет.

Эта золотая и желанная фраза для падших женщин сразу вселяет в них надежду на светлое будущее. На лице девушки заиграла улыбка.

– Что-то раньше я Вас не замечала…

– Зато ты мне сразу приглянулась.

– А откуда Вы знаете Элфорда?

– Мне уйти?

– Вы мой сосед?

– Я живу пока в бараке с другими приезжими, но у меня есть небольшой капитал, вот, присматриваю себе усадьбу… Хочу купить кусок земли за городом, там, я думаю, есть уголь.

– Пойдёмте пить чай, я цветы липы заварила.

Мужчина улыбнулся и шагнул во двор.

– Меня зовут Джеррард Ланкаванн.

– Хочется обстричь голову на лысо, чтоб каждый день не мучиться с причёской, – раздражённо проговорила Шейла, бросая расчёску.

Мать, что укладывала её кудри стройными рядами, покачала головой и пристыдила дочь:

– Даже отсталые дикари – индейцы ухаживают за волосами.

В комнату заглянул отец в нарядном мундире.

– Скоро вы? Вон уже карета Пэннов подъехала.

– Да всё уже, идём, – отвечала ему жена.

– Мама, ты забыла прицепить на меня ценник, – хмыкнула Шейла.

Колин махнул рукой и вышел.

– Из Нью-Йорка едут артисты, так тебе, может, к ним присоединиться? Будешь кривляться вместе с ними, – укоряла старшую дочь Нора.

Декорум гостиной отвечал благопристойности и подобающему положению генерала Клинджела. Пэнны разглядывали фарфоровую люстру в виде белых лепестков, где были изображены золотые львиные головы. Свечи горели ярко и с треском.

Соблюдая внешнее приличие, Шейла церемонно приветствовала вместе с родителями высокопоставленных гостей. Младшие сёстры тоже упали в реверансе. Хоть эти действия и были отменены, но Клинджелы решили показать, как глубоко они уважают гостей.

– Ну, надо же, как в вашей старшей дочери слились лучшие фамильные черты, надеюсь, и лучшие качества, – восхищался красотой избранницы сына Уильям Пэнн.

– Хочу показать вам вышедшую новую книгу родоначальника античной философии и науки Фалеса, – развлекала гостей хозяйка дома.

Она раздала с полочки несколько экземпляров.

Сдержанно и солидно Шелл перелистывала печатное издание, стараясь не смотреть на жениха и его родню.

Мужчины заговорили о философии. Гарриет критично иногда вставляла фразы, выражая сомнение. Нора поддакивала всем подряд елейным голоском. Дочери Клинджелов благовоспитанно молчали.

Генерал, глядя на старшую дочь, изрёк:

– Софокл говорил: «Ум, несомненно, первое условие для счастья».

– Сомнительное заявление, – заявила Гарриет, – Я знаю кучу умных людей совершенно несчастных.

– Да уж, счастье – капризная дамочка, – вздохнула Нора.

– Каждый человек должен определиться: что хочет от жизни и стремиться к цели. Это, по-моему, и есть счастье, – высказывал свою идею жених.

Парня стали нахваливать, тот скромно отбивался от лести.

Шейла со скукой слушала Патрика. «Почему отец хочет, чтобы я непременно вышла замуж за этого зануду?» – думала она. Её подмывало сказать: «Твой папа плохо постарался, ты получился бестолковый и страшненький». Приглядевшись к мудрому губернатору, невеста с надеждой подумала: " Хотя Пэнн-старший солиден и умён, может, и Патрик со временем, станет представительным?»