– Я Алури, Миан-неир. Я буду помогать тебе ближайшие пять декад. Надеюсь, за это время мы сможем как-то ужиться.

– Кохите. Хинора. Вроде. Да. – Я пару раз взмахнул руками на манер неуклюжего птенца, не зная, какие есть в Лейне жесты приветствия и приняты ли они вообще. – Чай?

При слове «чай» Алури сразу загорелся, сбросив значительную часть скованности. Я в очередной раз подумал, что напитки сближают людей, и отправился к шкафчику, где находил запасы сухой травы. Однако лейниец опередил меня и, мягко оттеснив локтем, достал всё сам. Долго выбирал, отщипывал от веток бутоны и листья и складывал в заварник. Потом занялся перестановкой чашек в буфете, в конце концов взяв себе белую с волнистым краем и тонкой ручкой. Я присел на край стола. Почувствовал неодобрение, пересел на стул. Ощутил себя пылинкой, на которую воздействует магия наведения порядка. Поёжился.

Миан, в отличие от меня, расположился по-домашнему свободно. По каким-то своим меркам – я никогда не испытывал комфорта от сидения с прямой спиной. Первое время мы молча пили (чай вышел потрясающий, надо отдать должное), и мне казалось, что стол вот-вот треснет между нами, настолько мы были разные. Даже внешне: Алури выглядел как ожившая иллюстрация из детских книжек моей риуннской сестры. Тех, где про каких-нибудь волшебных существ, живущих в хрустальных городах на вершинах скал. Как они там ходят, все такие воздушные и утончённые, в красивых одеждах, и творят всякие непонятные сказочные дела. Олли такое нравилось, по крайней мере, пока мы были вместе.

У миана были золотые волосы пониже плеч, почти прямые, отросшая чёлка забрана за ухо. Был длинный острый нос и тонкая шея. Похож скорее на Линель, чем на Фанета. Идеально выглаженная, идеально чистая, идеально, чтоб его, собранная в складки рубашка из тонкой струящейся ткани, идеально завязанный шейный платок. Это уже само по себе выглядело как-то нереально.

Я всегда носил мятое и меня это не смущало, как и мелкие пятна. Ухоженные руки с тонкими пальцами и длинными ногтями – для тех, кто всю жизнь сидит над книгами и не знал грубого труда. У самого-то натёртые, в ссадинах и с чем-то нестираемым, время от времени появляющимся то тут, то там. Приёмным родителям было меня не исправить из-за исчезновений, а Таана мой внешний вид не сильно волновал.

Я до сих пор удивляюсь, как Алури умудрился так быстро и легко оказаться в моём ближнем кругу, а уж тогда, впервые сидя с ним за одним столом, я вообще заметно нервничал по поводу будущего. Потому что оказаться привязанным к йановому педантичному зануде на пять декад не входило в планы моей счастливой жизни. А именно такое впечатление о лейнийце у меня тогда сложилось. Я был почти прав.

Миан отодвинул пустую чашку, откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

– Фанет сильно преувеличивал, когда говорил, что ты ничего о нас не знаешь?

– Нисколько. – Я утянул ещё одно печенье. – Угощайся, если хочешь.

– Спасибо, но я дайя. – Он уже приготовился читать лекцию об этом, но я успел остановить его поспешным «я знаю». – Тогда начну с наших шойв и дору.

На этот раз «я знаю, что такое шойва» меня не спасло, потому что Алури был уверен, что я не знаю. Вообще-то он оказался прав: о точном механизме поверхностного контакта полей я не знал, как и о способах ему мешать. Суть сводилась к тому, что шойвы считывают очень мелкие колебания циркуляции в разных областях и, в зависимости от мастерства, могут их всячески толковать. А чтобы помешать этому процессу, нужно либо ставить плёнки, либо делать много хаотичных рябящих токов. Я важно покивал, делая вид, что всё это я, разумеется, могу и учить меня не надо. По крайней мере, вот прямо сейчас.