И, оставив удивленного неожиданным заступничеством Илью позади, Белка устремилась за успевшими уйти вперед одноклассниками. Сбежать сейчас было легче легкого, никто бы и не заметил, но было в этой женщине… нечто необъяснимое. Какой-то флер… Она явно знала больше, чем обычно рассказывают на всяких выставках. Возможно, получится выяснить хоть что-то полезное. Например, как отогнать морок. При всей нелюбви к обрядам Белка была готова их использовать, лишь бы избавиться от своих фобий. И, главное, от запаха стоячей воды.

***

У входа в музей Ирина Стефановна быстро пересчитала учеников и, велев ждать, скрылась внутри.

Двое парней тут же забежали за дом.

– Смертники, – хмыкнула Белка и, отступив на пару шагов, от скуки стала разглядывать больше похожие на ворота двери. Над ними застыли кованые буквы и массивные панно со стилизованными древнерусскими ладьями в кипящих речных волнах.

Ирина Стефановна вернулась очень быстро. Люда тут же доложила:

– Петров и Васечкин сбежали.

– Темную бы ей устроить, – услышала Белка недовольный шепоток.

К счастью для говорившего, Ирина Стефановна не обратила на них внимания, она как раз благодарила Люду за помощь. А потом повернулась к остальным:

– Напоминаю: в музее ведем себя тихо, не толкаемся, Любовь Владимировну не перебиваем, слушаем внимательно. Глупых вопросов тоже не задаем. Ремизов, это в первую очередь тебя касается!

– А чего сразу Ремизов? – возмутился Илья и пошел за учительницей, недовольно бормоча о всеобщей несправедливости.

Любовь Владимировна ждала их в коридоре. Почему-то на улице Белке показалось, что под пуховиком у неё цветастая, стилизованная под русский народный костюм одежда. Она бы очень подошла этой сдобной женщине с длинными, уложенными в высокую прическу косами.

Оказалось, любовь Владимировна предпочитает классику: строгая белая блузка и черная юбка. Белка не сразу заметила, что по ткани вился вышитый крестиком орнамент. Темное на темном, тон в тон. Но красиво.

Люда тоже увидела вышивку. И застыла, не в силах отвести взгляд. Даже рот приоткрыла.

– Эй, Лизоблюдка, сейчас ворону проглотишь! – хохотнул Ремизов и тут же сжался под строгим взглядом учительницы.

– Илья, о твоем поведении мы поговорим после. Возможно, вместе с родителями.

Наступившую напряженность развеяла Любовь Владимировна. Она провела ладонью по голове Люды, и Белке вдруг стало так уютно. И жалко, что погладили кого-то другого.

– Ну что, насмешники, пойдемте? – экскурсовод оглядела притихших ребят и пошла – нет, прошествовала в сторону выставочного зала.

Вдоль стен поблескивали витрины. За стеклом видели, стояли и лежали десятки кукол: мотанки, закрутки, просто лоскутные, а еще из веточек и соломы. И все это многократно отражалось в висящих на стенах зеркалах – больших, закованных в массивные деревянные рамы, явно старинных.

– Куклы делились на игровые, ритуальные и обережные. С первыми, думаю, понятно: они служили для развлечений, и лет с пяти каждая девочка могла сделать себе забаву из кусочков ткани.

А вот с ритуальными и обережными не все так просто. Дело в том, что практически всех кукол использовали для каких-то обрядов.

Обережные, как явственно из названия, служили для того, чтобы защищать. От болезни, от сглаза, от злых духов… Отголоски этих верований дошли и до нас в виде примет. Вот какие вы знаете современные приметы?

– Мусор на ночь не выносить, а то денег не будет, – хохотнул Илья, тут же забыв просьбы учителя.

– Раз не вынес, два забил, в третий можно не выносить, в доме уже помойка, – заметила Людка и заслужила взгляд, который обещал много… нехорошего.