Я бросилась бы к отрытой двери, к свободе, но тут по лестнице опять кто-то начал спускаться. Так же бегом вылетает из дома охранник и оставляет мне шанс сбежать.

Медлить не стоит! Срываюсь с места и выбегаю на крыльцо, жмурюсь от тёплых лучей солнца и бегу к открытой калитке, пока кто-нибудь не спохватился.

Дыхание тяжёлое, в горле першит, в груди боль, но я бегу не оглядываясь. Вокруг ни людей, ни домов – ничего, как можно жить в такой глуши? Вижу машину впереди, вот ещё чуть-чуть, и я спасена от этого тирана, бездушного человека, которому плевать на всех.

Стопу пронзает жгучая боль, и я падаю на колени. Смотрю на ногу и замечаю осколок стекла, что впился в стопу. В глазах появляется влага, руки окрашиваются багровым цветом. Вынимаю осколок, сжимая зубы от боли.

Форма порвана, ладони разбиты, а на коленках появляются красные пятна. Не время плакать, мне нужно добраться до той машины, чего бы мне это не стоило.

Боже, почему я такая невезучая? Кому я там наверху насолила? За что мне всё это?

Через боль встаю на ноги, хромая иду к автомобилю, пару метров осталось всего. Но не судьба. Сильная рука вцепляется в мой локоть и с силой тянет назад. От столкновения моей головы с асфальтом меня спас сам виновник этой ситуаций – Сергей.

– Очень тупой поступок, девочка, – прошипел он и, подняв мою тушку вверх, закинул себе на плечо. – Босс и так злой, а ты с каждым днём добавляешь себе проблем.

Сергей заходит со мной на плече в дом, поднимается по лестнице, и вот моё тело сброшено в кресло, как мешок картошки. Кожей чувствую присутствие Тимура, поднимаю голову и вижу его широкую, обтянутую белой рубашкой спину.

Он стоит между массивным дубовым столом и огромным окном в пол, рядом высокое кожаное кресло. По левую сторону стеллаж с книгами во всю стену, по правую – два кресла и кофейный столик. Всё тёмное и мрачное: ни одного растения, ничего живого. Соответствует хозяину.

Я сижу в кресле с деревянными подлокотниками, на нём узоры в стиле девятнадцатого века, коричневая обивка выглядит новой, оно явно недавно отреставрировано, рядом такое же кресло.

Тимур медленно поворачивается, осматривает меня непроницаемым взглядом с головы до ног. Останавливает взгляд на моих ногах и хмурится. Мой вид ему не нравится.

– Это что? – спрашивает он.

От его стального голоса я вздрагиваю, и кожа покрывается мурашками. Голова болит, в висках стучит, хочется плакать из-за неудачной попытки побега, но я сдерживаю себя. 

– Она на что-то наступила, – отвечает Сергей.

– Она пачкает ковёр, – сухо, без эмоций.

Чёртов робот.

– Я не подумал…

– Неудивительно.

Тимур отодвигает кресло и садится, не отрывая взгляд от меня. Вжимаюсь в мягкую спинку и жду приговора. Что на этот раз он мне сделает? Подвал? Пощёчина? Или… нет, лучше подвал, чем снова стоять перед ним на коленях.

Мужчина хочет что-то сказать, но я его опережаю.

– Зачем вы это делаете? – голос дрожит, руки трясутся.

Он вскинул одну бровь вверх, явно не ждал, что я посмею заговорить.

– Делаю что? – безэмоциональный вопрос.

– Держите меня тут.

– Ты – кукла, игрушка. Такие, как ты, не заслуживают ничего, кроме использования, – его стальной голос пробирает до мурашек. – Как и ответов.

– Я живой человек! Это незаконно.

– И что ты сделаешь? Кукла должна радовать своего хозяина, открывать рот только для одной цели.

Его явно забавляют и эта ситуация, и моя борьба за свободу. Я никто, и звать меня никак, а у него деньги, связи, и нет чувств.

– Я не ваша вещь! Вы бесчувственный мерзавец! Отпустите меня! – гордо заявляю я, хотя внутри всё трясётся.

Тимур встаёт со своего места, обходит стол и садится на него прямо передо мной.