За стойкой ресепшен дежурил помощник управляющего – высокий, чернявый, с тонкими усиками, в безупречном фрачном костюме и с приветливой, душевной улыбкой голодного крокодила. Такая улыбка мгновенно исчезнет, стоит вам повернуться спиной к ее обладателю, но обязательно возродится, причем еще более искренняя, независимо от того, насколько быстрым будет ваш обратный поворот.

– Добро пожаловать в Амстердам, мистер Шерман, – проговорил он. – Мы надеемся, что вам понравится пребывание в нашем городе.

Не имея заготовленного ответа на эту порцию пустого оптимизма, я промолчал и сосредоточился на заполнении регистрационной карточки. Администратор принял ее с такой церемонностью, будто я вручил ему бриллиант «Куллинан», и подозвал боя. Тот засеменил с моим чемоданом, раскачиваясь вправо-влево под углом порядка двадцати градусов.

– Бой! У мистера Шермана номер шестьсот шестнадцать.

Я забрал чемодан из рук явно того не желавшего «гостиничного мальчика», который годился в младшие братья шарманщику.

– Благодарю. – Я протянул бою монету. – Уверен, я справлюсь сам.

– Но ваш чемодан, мистер Шерман, похоже, очень тяжелый.

Этот участливый протест еще больше «подкупал искренностью», чем крокодилье радушие. Чемодан и впрямь был не из легких, ведь к невинным дорожным вещам добавился вес оружия, боеприпасов и металлических инструментов для вскрытия и взлома. Но мне не хотелось, чтобы какой-нибудь хитрый субчик с хитрыми навыками и еще более хитрыми отмычками изучил содержимое этого чемодана в мое отсутствие. В гостиничном номере хватает укромных местечек, где можно хранить мелкие предметы с минимальным риском их обнаружения, и поиск таковых редко бывает тщательным, если на виду лежит прочно запертый чемодан…

Я поблагодарил помощника управляющего за заботу, шагнул в ближайший лифт и нажал кнопку шестого этажа. Как только кабина тронулась, я глянул в круглое дверное окошко. Администратор больше не улыбался, а с очень серьезным видом разговаривал по телефону.

Я вышел на шестом этаже. В небольшой нише аккурат напротив дверей лифта стоял столик с телефоном, а за столиком – кресло, в котором расположился парень в ливрее с золотым шитьем. Вполне невзрачный типчик – от таких исходят эманации лености и нахальства, причем столь трудно уловимые, что жаловаться начальству было бы нелепо: подобные юнцы, как правило, мастера изображать оскорбленную невинность.

– Шестьсот шестнадцатый? – спросил я.

Парень с предсказуемой вялостью указал большим пальцем:

– Вторая дверь по коридору.

Ни вежливого «сэр», ни попытки встать. Я справился с искушением огреть парня его же столиком, зато решил не отказывать себе в хоть и крошечном, но изысканном удовольствии пообщаться с этим коридорным до того, как покину отель.

– Вы дежурный по этажу?

– Да, сэр, – ответил он и поднялся.

Я испытал легкое разочарование.

– Принесите мне кофе.

К 616-му у меня не возникло претензий. Это был не простой номер, а очень даже приличный люкс. Он состоял из прихожей, крошечной, но удобной кухоньки, гостиной, спальни и ванной комнаты. Из гостиной и спальни двери вели на один балкон. Я вышел на него.

Если не замечать этого противоестественного кошмара, этого неонового чудовища высотой до небес, этой рекламы вполне безобидных сигарет, то разноцветные огни над сумрачными улицами и силуэтами домов будили ассоциации со сказочным миром. Но я получал жалованье – и имел привилегию щедро тратить казенные деньги – не за любование архитектурными абрисами посещаемых городов, какими бы чарующими те ни были. Мир, в котором я жил, был так же далек от сказочного, как самая последняя галактика на обозримом краю Вселенной. Мне следовало сосредоточиться на более насущных делах.